Шторм по имени Френки - Никола Скиннер

Затем я разглядела кое-что другое. Самодельное и замызганно-пёстрое. Что это за штуковина такая? Я прижалась лицом к банке, чтобы получше рассмотреть. Передо мной возвышалась уродливая куча мала, странный замок, неуклюжая, нарушающая все законы перспективы конструкция. Башни торчали под несуразными углами, а перекошенные окна находились совсем не там, где им надлежало быть. Похоже, его наспех слепили из какого-то старья: нагромождение деревянных поддонов, садовых сараев, гофрированных железных панелей, обломков заборных столбов. Казалось, его спроектировал несмышлёный карапуз, а построил сумасшедший. Безумному виду конструкции способствовали хаотичные мазки красной, жёлтой и зелёной краски.

Я уставилась на неё в замешательстве, не зная, что и думать. Может, меня собираются выпустить в лес, как редкий, вымирающий вид панды? А в этом замке я буду ночевать или что-то вроде того? Я опасливо разглядывала его. Кому захочется здесь спать по ночам… или днём, если уж на то пошло. Даже глаза закрыть было бы страшно. У слепого и то голова заболит от такой картины. На рай точно не похоже.

Похоже на кошмар.

– Правда, красиво? – сказал Кролер так, будто любовался великолепным собором, а не безвкусной развалюхой, которую видела я.

От Скенлона ответа не последовало.

Снова движение. Хруст ботинок по гравию. Дверь со скрипом открылась. Меня резко опустили вниз, и в следующую секунду я замерла на месте.

– Давай, Скенлон, – сказал Кролер. – Зови своих покойничков.

44

Есть и другие

Моя банка быстро вращалась, словно я оказалась на какой-то странной карусели. Раздался режущий звук, скрежет металла – и крышка открылась. Я зажмурилась от серого света над головой и прямо перед собой увидела лицо землистого цвета, сначала подумала, что это Скенлон, но вдруг поняла, что на меня в упор смотрит Кролер. Сегодня он обошёлся без румян. Теперь-то было видно, какая у него мертвецки бледная кожа на самом деле. Будто смотришь на помесь человека и крысы-альбиноса. Или на создание из морских глубин, которых показывают только в документальных фильмах про природу. Отвратительных на вид.

– Надо же, а твои румяна, оказывается, были высочайшего качества…

– На выход, – сказал Кролер.

Осторожно, моргая и щурясь словно крот, я с опаской выползла из банки. Когда глаза привыкли к свету, я увидела, что мы находимся в просторной мрачной комнате.

Оглянувшись на банку, я заметила красные буквы на её этикетке.

ТУНЕЦ ФИДДЛЕРА: СЕРЫЙ И ВОНЮЧИЙ, НО ДЕШЁВЫЙ И ПИТАТЕЛЬНЫЙ!

Так я и думала. Тунец. Пища дьявола, не иначе.

Я с ужасом взглянула на своё тело, поднесла свои крошечные пальцы к лицу и недоумённо принялась их разглядывать. Интересно, я когда-нибудь стану снова своего привычного роста?

– Ты кто? – произнёс чей-то голос совсем рядом.

Я удивлённо обернулась.

Возле меня из банки с надписью

ГОРОХОВОЕ ПЮРЕ МИЛЛЕРА: МНОГО ПЮРЕ, МАЛО ГОРОХА!

выглядывало бледное лицо мальчика.

Мальчик дружелюбно улыбнулся.

Я растерянно подняла свои крошечные пальцы-щепочки и помахала в ответ.

Мальчик заглянул вглубь своей банки и радостно воскликнул:

– Авдий, здесь девочка!

– А ну-ка, кончай языком чесать и подвинься. Дай мне вылезти, что ли! – раздался приглушённый ответ.

Через несколько минут из банки с горохом выползли два мальчика. Они стояли, дрожа, в выцветших хлопковых брюках и поношенных рубашках. У обоих были одинаковые блестящие каштановые волосы, одинаковая манера настороженно, с любопытством поднимать подбородок, будто готовясь ко всему, что может случиться. Вообще-то, если бы не красное пятно на рубашке мальчика повыше ростом и явное отсутствие правой руки там, где она должна быть, а также пробитый висок и сильный ушиб на лбу мальчика пониже ростом, я бы не поверила, что они мертвы.

– Как тебя зовут? – спросил мальчик в окровавленной рубашке.

– Я…

– Она забыла! – загоготал он, пихая второго мальчика в бок своей единственной рукой.

– Нет, не забыла.

Хотя на секунду действительно забыла.

45

Люди в консервных банках

– ЯФренки, – сказала я, стараясь говорить как можно увереннее. – А вы кто?

– Авдий, – сказал однорукий мальчик. – А это мой младший брат Тео, – он кивнул на мальчика с пробитой головой, который, словной в трансе, разглядывал тёмную комнату.

– Из Камбервелльской богадельни.

– Откуда?

– Из богадельни, – сказал Авдий. У него даже глаза округлились от удивления. – Только не говори, что не слышала про богадельню. Ты что, никогда не встречала мальчишек из работного дома? – Он с недоверием поглядел на мои лохмотья. – На богачку ты не похожа. Слабоумная, что ли?

– Слушай, ты не видела мальчика примерно нашего возраста? – сказал Тео нетерпеливо. – Потешный такой. Интересно, куда он подевался.

– Скенлон? – сказала я мрачно. – Вон он стоит.

Мальчики умолкли при взгляде на Скенлона, переминавшегося с ноги на ногу в нескольких метрах от нас.

Пока они растерянно смотрели на Скенлона, Кролер принялся инспектировать комнату, в которой мы находились, стучать по стенам и дёргать за переключатели с таким восторгом, будто ребёнок, получивший игрушку на Рождество.

– Он? – сказал Тео разочарованно, всматриваясь в Скенлона. – Не может быть! Этот намного выше. Наш друг был одного роста с нами. Да и вид у этого парня угрюмый, что у твоего мертвеца на виселице. А наш друг был настоящий балагур.

– Впрочем, этот острый нос мне точно знаком. Похоже, всё-таки он, но вымахал, будто дерево, – сказал Авдий.

– Наш друг сильно изменился, – сказал Тео.

– Нет, – сказала я с тяжёлым вздохом. – Не изменился. Он уже много лет занимается одним и тем же.

Авдий взглянул на меня с интересом.

– Ты из Камбервелла, Френки? Вроде я тебя раньше не видел.

Я нахмурилась.

– Нет, из Клиффстоунса.

Они переглянулись, затем снова перевели взгляды на меня.

– А это в каком приходе?

– П-приходе? – запнулась я.

Тео шепнул сквозь зубы старшему брату:

– Где её башмаки? Она совсем босая. Что это за богадельня такая, где не выдают башмаков?

Полузабытые факты и фрагменты школьных уроков всплыли в голове.

– Я не из богадельни, – объяснила я, – если вы имеете в виду дом призрения. Их больше не существует.

– Да? – сказали Тео и Авдий хором, и неподдельная радость мелькнула на их лицах.

Нас прервали чьи-то всхлипывания, плач совсем маленького ребёнка. Я почувствовала, как он схватился за мои ноги, и мне тут же захотелось пнуть его куда подальше. Я только легонько толкнула его своей единственной кроссовкой, как вдруг…

– Не тронь малютку, – сказал Тео, бросив на меня сердитый взгляд, и заботливо поднял на руки чумазое нечто, барахтающееся у моих ног.

Малышке было от силы года два. Грязный красный бантик