Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли
Шуя Ганъюн, хрипло посмеиваясь, гладил женщину по голове и успокаивал, целуя в висок. Ма Цайтянь с силой хлопнула его по спине, что-то тихо выкрикнув в плечо, и тут же осеклась от болезненного шипения Шуя Ганъюна. Она принялась осматривать его избитое тело, помогая опереться на свое плечо. Шуя Ганъюн поднял взгляд на неподвижного Дун Чжунши и вскинул уголок губ, обнимая Ма Цайтянь крепче.
– Пойдем домой, – предложил он.
Глава гильдии резко отвернул голову, чтобы не видеть проходящую мимо пару, и краем глаза заметил появившихся в зале глав вольных городов.
Под взглядами сотен стражников он вскинул подбородок, отыскал залитую кровью, еле живую судью и впился в нее взглядом, точно желая испепелить на месте.
Стоял солнечный день, когда Тан Цзэмин вошел в комнату Лю Синя в их доме на улице Инхуа. Осторожно поставив таз с теплой водой на низенький, расписанный журавлями столик розового дерева, он присел на кровать и посмотрел на бледное лицо юноши. Затем аккуратно вытащил из-под одеяла его ногу и положил к себе на колени. Смочив в воде мягкое полотенце, он принялся стирать старую мазь, приготовленную Сяо Вэнем, чтобы нанести свежий слой.
Лю Синь не приходил в себя уже сутки. Лихорадка, одолевшая его тело после долгого пребывания на холоде и пыток ледяной водой, усугубила простуду. Тан Цзэмин осторожно провел полотенцем по худой лодыжке, покрытой уродливыми синяками и ссадинами. Чувствуя, как все внутри дрожит от гнева, он замер на мгновение, прикрыв глаза, и постарался совладать с собой. Теперь он наконец понял, для чего были нужны медитации и контроль над гневом, о которых вечно твердил ему Гу Юшэн. Не в силах сдержаться в нужный момент и позволяя злости овладеть собой, он в самом деле мог навредить Лю Синю. Злость порождала в его теле силу столь мощную, что после той ночи даже Цзин смотрел на него иначе – будто с опаской.
Пять дней назад, когда в их дом пришла На Жуин, Лю Синь заперся с ней в одной из пустующих комнат на несколько долгих часов. А после все дни напролет проводил в мастерской, разрываясь между приготовлением снадобья Бедового льва и изучением законов гильдии. На исходе третьего дня Лю Синь, изможденный и усталый, попросил Тан Цзэмина остаться в «Хмельном соболе» под присмотром Ван Цзяня и Пэй Сунлиня. Именно там разместились городские стражники, разрабатывавшие план по захвату резиденции. Тан Цзэмин, видя бледное лицо Лю Синя, не посмел возразить, чтобы не отнимать у него силы еще и на споры.
Перед самым отъездом Лю Синь заверил, что с ним все будет в порядке и уже утром они встретятся за завтраком.
Пользуясь тем, что большинство людей считали его обычным мальчишкой, а потому не стремились что-то скрыть от него, Тан Цзэмин слонялся по таверне целый день, по крупицам вызнавая план, составленный стражниками и На Жуин. Словно чуя неладное, в ту ночь он не мог заснуть – сидел у окна и смотрел на огни резиденции вдалеке. Он пытался успокоить разум и медитировать, однако приглушенные крики боли, раздававшиеся в голове последние пару часов, словно толкали его вперед, тревожа сердце.
Не сдержав порыва на очередном болезненном крике, Тан Цзэмин выскользнул в окно, чтобы вскочить на Игуя и помчаться в сторону резиденции. В те мгновения, когда он влетел в зал и замер под темным потолком, взглянув на истекающего кровью Лю Синя, ему показалось, что он обезумел. Тан Цзэмину потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы сосредоточиться на действиях, изо всех сил контролируя их и не давая необузданным потокам энергии разорвать всех в том зале.
Сидя на постели, Тан Цзэмин долго смотрел на лицо Лю Синя, терзаясь виной за то, что пришел слишком поздно.
– Я должен был почувствовать это раньше. Прости меня…
Опустив взгляд на израненную лодыжку, Тан Цзэмин начал дрожащими кончиками пальцев наносить лечебную мазь. Нога выглядела такой худой и хрупкой, что ему казалось, надави он чуть сильней – и она разобьется на осколки подобно хрупкому льду. Выступающие косточки у самой стопы едва не прорезали собой тонкую кожу – настолько худым он был. Только сейчас Тан Цзэмин понял, насколько истощенным телесно и духовно был Лю Синь под всеми слоями своих просторных светлых одежд; насколько слабым и беззащитным он был против заклинателей и жестоких людей, которые обнажали против него клинки. Но даже такой он всегда двигался вперед.
Одновременно Тан Цзэмин ощущал темное удовлетворение от того, что только он мог видеть слабость этого человека. Только он мог заботиться о нем и видеть его забывшимся в бессознательном бреду. Для всех остальных Лю Синь был непоколебимым и стойким: его могли пытать часами, но он все же не предал друга и не уступил; его могли окружать снега и ветры, но он шел вперед так, что даже Тан Цзэмин не мог угнаться за ним; его могли сбивать с ног жестокость и боль, когда на него набрасывались темные твари, но он все равно поднимался и давал им отпор. В последнее время на все вопросы о его самочувствии Лю Синь отвечал: «Я в порядке». И только Тан Цзэмин знал, что этот человек задыхается в кошмарах, крича от боли и ужаса; только он знал, как его успокоить, чтобы Лю Синь безмятежно проспал до рассвета.
Лю Синь иногда выглядел так, словно не смог вернуться с войны в горах Сюэ. Иной раз Тан Цзэмин замечал, как стекленеет его взгляд, направленный на огонь, когда он сидел возле камина с очередной книгой и чашей вина. Лю Синь мог сидеть так несколько часов, о чем-то размышляя и не замечая ничего вокруг – в том числе и самого Тан Цзэмина, неотрывно следящего за каждой переменой выражения его глаз.
Лю Синь ни с кем не обсуждал увиденное в горах, а вместо ответов на вопросы только переводил тему, предпочитая все держать в себе, словно проживая те дни снова и снова. Он несколько изменился после возвращения в глазах Тан Цзэмина. Изменились его шаги, движения и даже дыхание. Лю Синь больше не боялся проходить мимо лавок с демоническими масками и не шарахался от вида уродливых тао-те; он не боялся вида крови или ранений и все чаще погружался в изучение книг по боевым искусствам, сидя у камина по вечерам. Лишь в эти несколько дней Тан Цзэмин обратил внимание на те самые книги, которые ранее
