Ни единого шанса - Ксюша Иванова
Со стоном облегчения крепко-крепко прижимает к себе.
— Всю душу мне вытрепала! Если бы ты знала, как мне тошно без тебя было… И как ты могла уйти тогда из больницы! Хотя я, конечно, догадываюсь, кто тебе помог… Но все равно ты не должна была уходить! Могла хотя бы поговорить со мной! Могла дождаться…
Ловлю ладонью его губы, не позволяя продолжать. Ну, не о том же! Не это я слышать хочу! И я требую просто! Потому что, если не скажешь… Потому что, если не любишь…
— Люблю тебя, Сонечка моя…
58 глава. Ванечка
Целую. Целую. Шепчу ей какие-то глупости. Улыбается. Губы изгибаются. Красивые.
И вообще… Я сейчас, как никогда, понимаю, что вот это — мое! Что не отдам ее никому, и другой мне не надо! Захар был прав. А я сейчас, как никогда, остро понимаю, что вот так всегда хочу! Чтобы именно София у меня в объятиях…
— Поженимся, — рассказываю ей свое видение нашего будущего. — Детишек наделаем. Ты в школе будешь работать, я, как и хотел, свою фирму открою…
— А родители? — шепчет, отводя взгляд.
— А что, родители? В свое время они Захара в штыки приняли, такие им с Вероникой скандалы закатывали! А потом — ничего. Попривыкли. А потом Маруська родилась и всё… Сейчас обожают Захара, пылинки с него сдувают… Они у меня такие — вредные, но отходчивые. И своих в обиду не дают.
То, что музыка не играет, я понимаю только когда, как дежавю, слышу громкое из зала: «Всем оставаться на своих местах!»
— Что за фигня? — спрашиваю у Софии. В ответ испуганно пожимает плечами.
Осторожно выглядываем из коридорчика в небольшое помещение за кулисами. Одновременно с нами из зала сюда же залетают два чувака в разгрузках и с автоматами! Вау! Тут войнушка настоящая! Класс!
— Мужики, что происходит? — рефлекторно засовываю Софию себе за спину и поднимаю вверх руки.
— Лицом к стене! Оба!
— Да мы же ничего… — но меня не слушают. Дуло автомата красноречиво указывает мне, куда прислониться, и ему приходится подчиняться. — Да что случилось?
— Проверка! — отзывается второй мужик.
Вижу, что София, вставшая, как и я, у стены, облегченно выдыхает.
— Ни хрена себе у вас проверочки! — поражаюсь я. — Может, документы вам предъявить?
— Предъявишь-предъявишь, не торопись, — со смешком отзывается тот, который «проверка».
Из зала доносятся крики и шум, падает стул на пол, кто-то плачет, кто-то пьяно требует «оставить в покое, иначе», какая-то очень уверенная в себе баба властным голосом выясняет «кто здесь старший».
Мужики копаются в вещах, в столах, в шкафах, открывают чьи-то рюкзаки. Мы посматриваем вокруг, и мне даже как-то весело — приключение, блин!
Шепчу ей, накрыв своей ладонью прямо на стене ее холодные пальчики:
— Сидел дома — от скуки помирал, но стоит только к тебе приблизиться, так такие приключения начинаются, что голова кругом!
— Прости, — неслышно шепчет в ответ.
— Не за то прощение просишь, ох, не за то! — угораю я. — Ну ничего, у тебя еще будет возможность!
— О, нашел, кажется! — слышу за спиной. — Зови главного и понятых.
Пытаюсь развернуться, чтобы посмотреть, что там такого они отыскали, но выходящий за главным ощутимо тыкает меня дулом в позвоночник.
— Стоим на месте и не дергаемся!
События ускоряются, и уже через пару минут в комнате, где мы находимся, скапливается море людей — полиция, мужики с надписью «ОМОН» на разгрузках, пара гражданских, баба с властным, хоть и испуганным голосом, те сотрудники, вещи которых находились в этой комнате.
Нам разрешают повернуться, и один из представительных мужиков в гражданском спрашивает:
— Уважаемые присутствующие, прошу обратить внимание, что вот в этой сумке, — он показывает на рюкзак Софии. — Находится пакет с белым порошком. Товарищи понятые пройдите, убедитесь и распишитесь в акте осмотра. Чей рюкзак?
Все переглядываются. До меня начинает доходить, что произошло сейчас нечто из ряда вон! У Софии в рюкзаке лежала эта гадость! Взгляды присутствующих, побродив по комнате, останавливаются на ней. Я смотрю тоже! София — бледная, напуганная, со слезами на глазах. Да не может быть! По позвоночнику — мороз!
— Это ваша сумка, девушка?
Она открывает рот, чтобы ответить, но я, к счастью она еще не разговаривает, поэтому я успеваю первым:
— Это мой рюкзак.
Вижу, как Димка лупит локтем в бок какого-то пацана, пытавшегося возразить мне.
— Тогда, уважаемый, поедете с вами в отделение для выяснения обстоятельств и установления вашей личности.
— Нет! Нет! — кричит София. Но звука нет, и на нее попросту никто не обращает внимания.
И только я один слышу и разбираю ее слова:
— Это мое! Это моя сумка! Он не виноват! Он не при чем! Это — женский рюкзак! Ванечка!
— Сообщи родителям…
59 глава. София
Я не знаю, зачем меня оставили здесь. Почему не отправили домой, после того, как я, добравшись вместе с Димкой на такси до дома родителей Ванечки, сообщила, а точнее, поприсутствовала при том, как Димка сообщал им о случившемся с их сыном.
Сижу в уголочке огромного дивана, как на иголках. Стараюсь не плакать, хотя от нервного перенапряжения очень хочется. Мне кажется, каждый, кто находится в комнате, ну, конечно, за исключением Димки, думает сейчас о том, что это именно я виновата!
И я виновата! Виновата! Виновата! И он сам сказал, что рядом со мной с ним постоянно что-то происходит! И дома, без меня, ему было скучно, но зато спокойно и безопасно! А рядом со мной — вечно что-то… Кусаю изнутри щеку, чтобы позорно не разреветься при всех, стискиваю в кулаки ладони, это отвлекает, но ненадолго.
— Сонечка, милая, ну, не переживай ты так! Мы что-нибудь придумаем! — рядом на диван присаживается Вероника, обнимает меня за плечи.
Невольно ловлю холодный взгляд ее матери. Да, Людмила Васильевна имеет все права меня ненавидеть! Впрочем, как и вся Ванечкина семья.
— Если бы «Сонечка» оставила Ивана в покое, ничего этого бы не произошло, — чеканит слова Ванечкина мама.
Порываюсь встать. Она права! И я не имею права ее винить в таком ко мне отношении! Она
