Не бойся Жнеца - Стивен Грэм Джонс
– Но он же…
– На его совести не все, – поправляется Джейд. – Да, он там был, – она имеет в виду видеопрокат, – но не думаю, что их убил он. По крайней мере, не всех.
– Кто же тогда? – спрашивает Баннер, потом сам с сомнением отвечает: – Хочешь сказать, Джинджер?
Джейд неохотно пожимает плечами: да.
– Иногда это тот, на кого и думаешь.
– Почему вообще такое происходит? – спрашивает Баннер.
– Я раньше молилась, чтобы такое произошло. – У Джейд снова слезы на глазах, черт бы их драл.
– Это в школе было. – Здоровой рукой Баннер берет ее за ладонь. – Глупенькими были. Не знали, чего хотели… знали только… что Пруфрок – не то.
Джейд кивает и снова кивает. Чтобы не расплакаться.
Харди потихоньку подходит к ним. Винтовка ему мешает – тяжелая, наверное.
– Пойду ему помогу, – говорит Джейд, поворачиваясь к Харди.
Баннер подтягивает ее на ноги.
– Мне надо… – Он показывает головой в сторону участка: там Лета и Эдриен.
– Кофейный автомат включи, – просит Джейд.
– Чего захотела, – бросает Баннер, уже уходя.
Джейд показывает ему средний палец, потом кричит: «Шериф!» – и бросается на выручку, потому что ремень дробовика зацепился за правую ручку ходунков, и Харди вот-вот упадет.
Но… дело не в дробовике.
Харди поднял правую руку и указывает на озеро.
Джейд и Баннер смотрят туда, не могут не смотреть, и…
Не может быть.
По льду идет Мрачный Мельник. Волосы примерзли к лицу, он тяжело дышит, грудь переполнена гневом. Он только что вступил в битву с самосвалом – и победил.
– Вот черт, – говорит Баннер.
– Иди, иди, – говорит ему Харди, показывая в сторону участка. А за спиной у него дробовик; длинный ствол вспахивает глубокие сугробы.
Джейд уже рядом, пытается ему помочь.
Но ему эта помощь совсем не нужна.
– Ты тоже иди, – говорит он ей. – Мне за вами не поспеть. Сама видишь.
Он прав, Джейд это знает.
Тем не менее.
– Шериф, так нельзя, куда я без вас, – говорит она, обнимая его. – Моя мама, она… Я ее уже потеряла… Как же я вас потеряю? Вы единственный, кто у меня… единственный…
– Там всего лишь дробь! – кричит Баннер, уже топая прочь – к жене, ребенку, к своей жизни.
Харди опускает взгляд на дробовик и качает головой, мол, дробь, значит, дробь.
– Я же сказал тебе: иди, – говорит он Джейд, а сам не спускает глаз с Мрачного Мельника. И Джейд видит решимость на лице старого шерифа: ведь Резня Озерной Ведьмы случилась в его смену.
Это его шанс искупить вину.
– Вы не можете, – говорит ему Джейд, тянет за руку, но он твердо стоит на ходунках.
– Идем, идем, ради Леты, – говорит Баннер, он стоит в нескольких ярдах и машет здоровой рукой.
Джейд уговаривает себя отпустить Харди, но пальцы не слушаются, они сжимают шерстяные лацканы его стариковской куртки.
– Шериф… – умоляюще, со слезами в голосе произносит она.
– Иди! – распоряжается Харди. Его голос теперь жестче, грубее: он снова главный, и Джейд наконец соглашается, но не уходит, а плетется, готовая рухнуть. Баннер встречает ее на полпути, и они, спотыкаясь, идут к участку. Баннер помогает ей не упасть каждый раз, когда она оглядывается на Харди.
Она не хочет видеть, что с ним будет. Ему придется подпустить Мрачного Мельника близко, иначе толку от дроби ноль.
Джейд качает головой: нет, она его не оставит, и…
Она выдергивает руку, тяжело падает в снег и уже бежит назад, в Пруфрок, прямиком по Главной улице. Тяжелое черное пальто волочится по снегу, путается в ногах, но бежать не мешает.
– Джейд! – полицейским голосом гремит за ее спиной Баннер.
Но результат не лучше, чем у Харди.
Джейд лишь качает головой, сама превращается в снегоуборочную машину, пробивается через сугробы, таранит их онемевшими ногами, возвращается в прошлое, ради, ради…
Она врезается в живую изгородь в нескольких футах от почты и копает, копает, копает.
Вот она – ее старая палка для мусора.
Та самая, с острым цепляющим концом.
– Бегу, сэр! – кричит она Харди через всю парковку – так громко, что тот оглядывается.
Обратно есть путь, который проложила настоящая снегоуборочная машина, да еще и под уклон, поэтому можно бежать. Джейд несется вниз, едва владея собой, не в силах остановиться, даже будь у нее тормоза, но она и не думает тормозить. Она не остановится, пока Мрачный Мельник не… не…
Палку для мусора она держит у бедра, как копье, тупым концом вперед, и когда между ними остается шагов десять, Мрачный Мельник все видит и ухмыляется одной стороной рта, но так широко, что Джейд бросается в глаза ровная шеренга его новых зубов.
Он опирается на скамью Мелани, но специально для Джейд чуть отталкивается от спинки: принять этот тупой удар так же, как принял удар совковой лопаты Синнамон. Даже разводит свои лапищи в стороны.
Однако в последнюю секунду Джейд перехватывает палку, поворачивает острием вперед – и не просто вонзает ее в Мрачного Мельника, а пробивает его насквозь.
Именно так она хотела проткнуть своего отца во время Бойни Четвертого июля – но не смогла.
Ее лицо оказывается в нескольких дюймах от лица Мрачного Мельника, и когда она кричит, не в силах остановиться, ее крик летит прямо в его открытый рот. И этот крик возвращается к ней вместе с его горячим, на диво чистым дыханием.
Левой ручищей он хватает ее за горло.
В глазах у Джейд темнеет, дышать нечем, но вместо того чтобы вцепиться в тиски его руки и попробовать их разжать, она изо всех сил крутит свою мусорную палку, силясь вогнать ее в часть тела Мельника, без которой нельзя жить, которая и делает из него человека – где-то же она у него есть!
Кажется, за спиной она слышит Харди. Он громыхает, и это голос, а не дробовик, но тот мир уже исчезает, соскальзывает в черноту, которая обволакивает все вокруг.
Джейд не может даже закричать: не хватает воздуха.
За убийство слэшера приходится платить, так?
В кино получаешь ужасы на блюдечке, они мягко входят в безмятежный мир. Какая-нибудь Гейл Уэзерс из «Крика» преподносит ночные кошмары в симпатичной упаковке, но в реальной жизни… В реальной жизни так просто слэшера за борт не выбросишь, так легко не умертвишь. В реальной жизни он вскидывает руку и забирает тебя с собой.
Грудь Джейд дрожит, легкие хватают воздух, которого нет, всем телом она наваливается на
