Черное Сердце (ЛП) - Уэзерли Анна-Лу

«Я занимаюсь не тем бизнесом, «отвечает Данни-Джо, «но, по крайней мере, твои покупки не испортились — тебе удалось сохранить молоко?»

«К счастью,… Тем не менее, это была моя собственная вина. Не следовало быть таким беспечным».

«Не кори себя за это, «успокаивает ее Данни-Джо, «мы все делали это, запирались сами. Кстати, он был в форме?»

Киззи непонимающе смотрит на нее.

«Парень-слесарь»… Он был сексуальным?»

Она краснеет. — Боюсь, что нет.… ну, во всяком случае, не в моем вкусе.» Похоже, она не совсем уверена, какой у нее тип. Возможно, любой, кто не является насильником. «Я бы сказал, что ему было за шестьдесят, и выглядел он так, словно его нужно хорошенько помыть».

Данни-Джо смеется.

«Ну что ж, ты выиграешь немного…»

Киззи снова бросает на Данни-Джо извиняющийся взгляд, который говорит: «Спасибо, что был так добр ко мне, хотя я такой неудачник». Тряхнув своими непослушными рыжими волосами, она смотрит на блюдо с закусками и говорит: «Это так мило, я действительно не знаю, как вас отблагодарить. Пожалуйста, позвольте мне хотя бы заплатить за еду».

Данни-Джо отмахивается от нее взмахом руки.

«Я бы и слышать об этом не хотела. Этого более чем достаточно», — она поднимает бутылку Просекко, как трофей. «Это меньшее, что я могу сделать для тебя после такого дня. И вообще, так приятно встретить соседа… по крайней мере, дружелюбного. Так что давай раскроем эту крошку, а? Я уверен, что тебе не помешал бы стаканчик.»

Она наблюдает, как Киззи широко раскрытыми глазами восхищается квартирой Данни-Джо, мягким белым Г-образным диваном и ковриком из шкуры пони под ним. Огромная восьмирукая белая люстра, похожая на те, что вы можете увидеть в модных барах и ресторанах Лондона, и кожаный пуф в марокканском стиле.

«Я бы хотела, чтобы моя квартира выглядела так же, — изливается она, «это так… стильно».

Данни-Джо улыбается, возвращаясь с кухни с остальными блюдами китайской кухни, включая свиные тефтели, на большом сервировочном подносе. Она замечает, что ее гостья сняла туфли и положила ноги на диван. Обычно такая фамильярность может раздражать ее, но Киззи явно чувствует себя расслабленной в ее компании, и это ей нравится.

«Что ж, я всегда могу помочь тебе заняться твоими делами, если хочешь. Если ты сообщишь мне свой бюджет, я смогу найти кое-что для тебя».

«Вау, это было бы потрясающе. Хотя покупка этого места практически освободила меня», — добавляет она. «Когда-то у меня был хороший дом… с ним… Я вел себя прилично, потому что, ну, он бы взбесился, если бы увидел где-нибудь пылинку. Помимо всего прочего, у него было ужасное ОКР.»

«Звучит как вратарь», — криво замечает Данни-Джо, задаваясь вопросом, не вышибет ли она тоже из Киззи десять тюков дерьма, если будет вынуждена находиться в ее обществе дольше нескольких часов. Она была просто такой… безвкусной, такой жеманной и стремящейся понравиться.

Данни-Джо сомневалась, что по ней вообще будут скучать, не то что по папочке Медведю. Она снова подумала о его семье, представив их горе в тот момент, реальность его уродливой смерти, прорвавшуюся сквозь их отрицание, как вышедший из-под контроля поезд.

Она отбросила предыдущую мысль отравить свою соседку по прихоти. Убить ее сейчас было бы равносильно мастурбации перед сексом. Она также обсуждала, не может ли Киззи быть немного «слишком близко к дому», в буквальном смысле.

«Твое здоровье», — говорит она, чокаясь с бокалом Киззи. — «За то, чтобы завести новых друзей».

«Новые друзья, «повторяет Киззи.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вик Лейтон склонилась над раздутым телом Найджела Бакстера, ее лицо приблизилось ко рту трупа. Она глубоко вдыхает, как будто нюхает особенно вкусное тушеное мясо, булькающее на плите. Такое зрелище видишь не каждый день.

«Ты чувствуешь этот запах?»

Мне не хочется вдыхать запах дыхания мертвеца, но я придвигаюсь ближе.

Вик ободряюще кивает.

«Ну…?»

Я смотрю на посиневший труп Найджела Бакстера и неохотно склоняюсь над ним. Его уже вскрыли, уродливые швы черного одеяла образуют Y-образную форму от его рук до таза, придавая ему мультяшный вид, как в фильме Тима Бертона, омерзительный и нереальный. Я стараюсь не думать о том, что то же самое, должно быть, сделали с моей Рейчел, что ее вскрыли, исследовали и препарировали ее органы, прежде чем засунуть обратно внутрь и сшить вместе. Достаточно того, что я был свидетелем ее травм головы, когда ходил опознавать ее тело., мой некогда идеальный Рэйч разбит и размазан по плите, как кусок мяса. Я не хотел, чтобы патологоанатом прикасался к ней, вытаскивал ей кишки ножницами или вскрывал череп скальпелем, чтобы обнажить поврежденный мозг. Я не хотел, чтобы они втыкали в нее иглы, чтобы определить, есть ли алкоголь в ее крови (его, конечно, не было), или проверяли ее мочу и желчь из желчного пузыря, и все остальное, что они делают как само собой разумеющееся. И я, правда не хотела, чтобы они вскрывали ее таз и обнажали матку, в которой находился маленький эмбрион, который мог бы стать нашим ребенком. Но это была их работа, это было неизбежное зло. Так оно и есть. Я не думаю, что Джанет Бакстер тоже на седьмом небе от счастья по этому поводу.

Это забавное старое призвание — разрезать мертвые тела и заглядывать в них в поисках заработка. Я полагаю, для этого требуется определенная степень эмоциональной отстраненности. Но это должно оказывать определенное психологическое воздействие, особенно когда речь заходит о раскрытии детей или жертв ужасного жестокого обращения, людей, которые были жестоко изнасилованы, и тому подобное. Видеть ужас, причиняемый человеческой форме изо дня в день, это сказалось бы на человеке, не так ли? Я знаю, что это повлияло бы на меня. Может быть, именно поэтому «пути», как мы называем их в бизнесе, пользуются репутацией чудаков. Хотя Вик Лейтон производит впечатление вполне нормальной — по крайней мере, сравнительно. Она методична, педантична, высокопрофессиональна и даже обладает чувством юмора. Черт возьми, я полагаю, в ее игре он был бы нужен. Она также неплохо обращается с иголкой и ниткой.

«Миндаль, «говорю, «марципан».

Она выглядит так, словно собирается наградить меня золотой звездой.

«Десять из десяти, Райли», — говорит она. «Это одна из первых вещей, которые я заметила».

«И?»

— Это вы мне скажите, детектив.

Я не очень хорошо знаю Вик, во всяком случае, не на личном уровне, но достаточно хорошо, чтобы знать, что ей нравится задавать тебе вопросы, прежде чем она предоставит тебе ответ, немного как учителю. Вы можете сказать, что она любит свою работу, и она хочет, чтобы вы относились к ней с таким же энтузиазмом, как и она, чтобы поиграть в небольшую судебно-патологическую игру в попытке обучить вас. Я поддерживаю игру, потому что в долгосрочной перспективе это идет мне на пользу. Засыпай ее слишком большим количеством прямых вопросов, слишком быстро, и она превращается в одну из своих подданных. Ее услуга за услугу — Жертва.

Я делаю паузу, и она вздыхает. Я понимаю, что я не примерная ученица, и она чувствует мою настойчивость.

«Мистер Бакстер на самом деле был довольно здоров, учитывая его избыточный вес, — сообщает она мне, — никаких видимых признаков болезни сердца; легкие, печень, почки функционируют довольно хорошо, никаких признаков распада. На самом деле он не был ни курильщиком, ни выпивохой.»

Я киваю, не желая прерывать ее поток мыслей.

«На его теле не было никаких других видимых следов, кроме, конечно, порезов, ни кровоподтеков, ни ушибов, ни следов борьбы, ни следов защиты, ни лопнувших капилляров, ни повреждений шеи или головы».

Я смотрю на лицо Бакстера и представляю, как мог бы звучать его голос. Он, конечно, невыразителен; его рот представляет собой просто мрачную тонкую линию, но почему-то я представляю его довольно веселым парнем. Джанет определенно описывала его как такового. Она рассказала мне, среди прочего, что он был постоянным Дедом Морозом в местном детском хосписе каждый год в течение почти десяти лет и что дети его обожали. И я могу представить его с белой бородой и в красной шляпе, радующим всех этих больных детей своим веселым «хо-хо-хо». Угнетает.