Не бойся Жнеца - Стивен Грэм Джонс

И он идет по страницам этого сценария с Джейд, с ума сойти, Дэниэлс.

Если следовать ее правилам, Лонни – это прелюдия к третьему циклу трупов, так? То есть большой банкет уже начался либо вот-вот начнется.

План Клода – превратиться в Гейл Уэзерс из «Крика» и поснимать скрытой камерой, как у Кенни. Только у него камера будет в нагрудном кармане куртки, чтобы объектив выглядывал наружу. Надо только улучить минуту и побыть одному, стереть все с телефона, освободить место для того, что он сумеет запечатлеть.

Только куда Джейд их ведет? На почту, в библиотеку? Нет, в полицейский участок, к шерифу. Ага. Вряд ли банкет разворачивается там. Школьникам там делать нечего, а замашки слэшера Джейд известны лучше, чем кому-либо.

Клод замедляет шаг, Джейд оборачивается, в неподвижных глазах ни тени улыбки. Наверное, думает, что этого поклонника слэшеров тормозит Лета. И берет у него лыжи, которые он тащит за собой, прихватив их нейлоновым тросом из своего рюкзака.

Подобно дровосеку, она закидывает лыжи на плечо и топает дальше, расталкивая снег своими насквозь вымокшими и промерзшими ботинками. Клод хочет выйти вперед и прокладывать дорогу: все-таки у него лыжные ботинки – не самый лучший вариант для похода, но и не самый плохой, – однако немного сбивает с ритма отяжелевшая Лета.

Клод смотрит на ее разбитое лицо, оставляя без внимания ее вздымающуюся грудь. Не потому, что Лета чернокожая – он за равные возможности для всех, – просто по возрасту на девушку из слэшера она уже не тянет.

Старшеклассницы – вот где самая клубничка, верно?

Когда он спросил, из-за кого весь сыр-бор в этот раз, Джейд назвала Синнамон.

Технически она по возрасту не проходит, но, в принципе, выбор неплохой. Правда, его задачу это усложняет, но… нынешние убийцы важнее старой неприязни, так?

Но что сделала Синнамон, чтобы до такой степени «завести» Мрачного Мельника? Блуждающий из штата в штат маньяк, получивший повышение до уровня слэшера, никак не мог видеть Синнамон в кабинете Клода: как она сдвигает на глаза ковбойскую шляпу, будто Джессика Альба из «Города грехов», а потом из воображаемых револьверов расстреливает стену с висящими на ней масками. Он мог бы счесть это неуважительным? Ее бездумные действия, когда не было объекта ни для шуток, ни для преступления – что, если они насытили Синнамон радиацией, на которую клюют слэшеры?

На последних девушках, когда они вступают в кровавый бой за справедливость, обычно надето больше, чем бюстгальтер и ковбойская шляпа, но… сейчас двадцать первый век. А когда этот рубеж останется позади? Неужели мотивация на такие подвиги продержится еще восемьдесят один год?

Клод на это надеется.

А потом – вторая звезда справа, будет светить до самого утра, вплоть до 2455 года, года «Джейсона Х».

Как пить дать.

И то, что снимет Клод про этот цикл слэшера, сыграет свою роль. А все потому, что он вышел на лед, играя в «Занавес». Потому, что ему попалась на глаза реклама, и он сделал вид, что жаждет преподавать историю штата Айдахо в школе.

Клод знает: шериф думает, будто он пишет книгу о «Бойне в День независимости», но его планы гораздо шире. Все собираемые им сведения предназначены для частной коллекции, которая в один прекрасный день станет музеем. В первой комнате будет видеопрокат, но потом ты проходишь через плотный и темный занавес – и попадаешь в хранилище памятных вещей и реквизита. Под стеклом хранятся висевшие в фойе кинотеатров фотографии и кинопленка – то есть ты попадаешь в самый что ни на есть дворец кино. А следующая комната, что вполне логично, содержит оригиналы и подлинники для показов на экране: отрывки из видео, которое Клод вот-вот снимет в эти холодные пруфрокские сумерки… Он создаст новый центр слэшерского царства, каким когда-то были Хэддонфилд из «Хэллоуина» и Хрустальное озеро из «Пятницы, тринадцатого» и каким по сей день остается Спрингвуд – город, где находится улица Вязов.

Нет, шериф Аллен, это больше, чем книга, спасибо. Вы видели телевизионную рекламу «Попкорна», сэр? До ужасов «Хэллоуина». До страха «Пятницы, тринадцатого». До зловещего «Кошмара на улице Вязов».

Так вот, за ними следует ваш городок в горах.

Доказательство? Вот же кровь, на куртке Клода.

И ее будет еще больше.

А раз он – сторонний наблюдатель, летописец слэшера, его преданный поклонник, муха на стене, которая жадными глазами наблюдает за событиями, у него иммунитет: ему не отрубят голову, не выпотрошат, не исковеркают… как Лонни.

Это полный блеск.

– Вы нормально? – спрашивает Джейд, потому что он снова замедлил ход.

– Нормально. – Конечно, Клод не скажет ей, что тормозит не из-за усталости. Просто он ушел в свои мысли. Бродит по своему будущему музею. Хочет насладиться каждым шагом по этой немыслимой тропе, на которую при удаче встанет.

Ему не хватает материала с Мрачным Мельником, отснятого до сегодняшнего дня. После суда над ним и до блистательного появления здесь. Ведь, как учил Карпентер еще в 1978 году, до начала резни надо о себе как следует заявить. Накачать мышцы угрозой и трепетным ужасом, а уже потом пустить их в ход.

Что-нибудь подвернется. Так бывает всегда. Особенно когда ты до такой степени везуч.

– Почти на месте, – выкрикивает Джейд, отпихивает лыжи и наконец просто втыкает их крест-накрест в снег. В нескольких ярдах от входа в участок.

Но когда она подходит к двери, чтобы открыть ее… двери нет?

В проеме только намертво замерзший пластик.

– «Раз-два, отлетела голова», – с придыханием вспоминает Клод считалочку, как ему кажется, вполне уместную, а у него на руках с трудом дышит Лета. Она стонет, извивается, хочет высвободиться из его объятий.

Клод меняет позу, прочнее упирается в землю, чуть поднимает Лету, а по другую сторону дымчатого пластика уже появился помощник шерифа: он показывает, что надо обойти здание. Троица поворачивает за угол, и помощник, распахнув боковую дверь, выбегает навстречу и забирает Лету у Клода. Хочет что-то сказать, но слова не складываются.

– С ней все будет хорошо, – говорит Клод.

– Вы же… вы учитель истории, а не врач! – бросает помощник шерифа.

– Я в этом слегка разбираюсь. – Клод пожимает плечами, потом держит дверь, чтобы помощник шерифа пронес внутрь свою высокую жену. Дальше заходит Джейд, а уже за ней Клод, и от него не ускользает долгий взгляд, каким она окидывает школьного уборщика Фарму, сидящего на узкой скамье в камере.

– Он ве-ернулся, – пропевает он Джейд, будто поддразнивает.

– Он здесь никогда не был, – бросает ему Джейд, не сбавляя шаг.

– Ты знаешь, про