Круг Шести. Руны и кости - Лени Вамбах

«Ты могла бы уже быть мертва», – повторила она себе. И все же за этим стояло знание, что шрамы ей носить до конца жизни, и этот горький вкус на языке.

Тихий стук вырвал ее из раздумий.

– Да? – Сирена обернулась, когда отворилась дверь.

Ее не удивило, что в комнату скользнул Алекс.

– Улисс и Эла, надеюсь, уже спят, для Эма мы постелили в гостиной еще один матрас, – сказал он. – Тебе тоже следовало бы прилечь, мы не отправимся до вечера.

Эм охотнее всего бросился бы в катакомбы сейчас же, но никто из них уже не был на это способен; Улисс и Сирена – особенно. Кроме того, ночные ритуалы сильнее всего. Когда очи мира смежены, магия показывается из своих укрытий. И что бы ни затевали отступники, это всегда случалось ночью…

– Я уже ложусь. Хотела только… – Она показала на свои раны.

Лицо Алекса приняло какое-то мягкое выражение. Такое, которого ему уж точно не следовало бы принимать, когда он смотрел на Сирену, и от которого ей было с каждым разом все труднее оторваться.

Алекс медленно подошел к Сирене и взял ее ладонь, которую она невольно уже тянула к лицу снова. Его горячие пальцы сомкнулись с ее.

– Ты переживаешь о шрамах? – спросил он.

– Нет, к чему? – откликнулась она подчеркнуто безразлично. – Безупречность – переоцененный идеал красоты. Я все еще выгляжу лучше, чем все вы, вместе взятые.

Уголки его губ дрогнули.

– Переживаешь, правда?

Сирена, слегка подавшись вперед, вдохнула его столь знакомый запах.

– Ты хочешь поспорить со мной об этом?

– Я бы и во сне этого не захотел, – прошептал он, поднимая свободную руку к здоровой щеке Сирены. Большой палец коснулся уголка ее губ, и по спине Сирены пробежала горячая дрожь.

– Когда я увидел тебя лежащей на полу, я… я переживал о тебе больше, чем когда бы то ни было, – сказал он и сморщился. От беспокойства и страха, как она отреагирует на это признание.

Сирена глубоко вдохнула. Мысли вихрились, неумолимо, неудержимо… и все же она не не хотела гнать их прочь. Она тяжко сглотнула.

– Я… все время была в сознании и чувствовала только боль. Но… когда пришел ты, и держал мою руку, и гладил по волосам, стало… лучше. Ты был рядом. И я не могла бы быть более благодарной за это.

Глаза Алекса расширились. Первым ее порывом было отодвинуться и вышвырнуть его из комнаты; грубые эмоции, скользившие по его лицу, были лишь отражением ее собственных чувств – и оттого все это было еще более невыносимо. Но… часть ее, та, что сказала эти почти опасные слова, была сильнее. Эта часть хотела, чтобы Алекс прочел на ее лице все, что она не решалась сказать во весь голос.

– Я рад, – ответил он, улыбаясь. – Потому что я охотно остался бы с тобой.

Очень медленно, позволяя ей отстраниться, он коснулся пальцами ее губ, затем повел пальцы к своим губам. При этом жесте Сирена распахнула глаза. Он был из древней традиции, еще из времен, когда члены Круга, готовясь к большому ритуалу, следовали обету молчания. Тогда поцелуя более не было позволено. Так и сейчас.

С дико стучащим сердцем она подняла свою ладонь и пальцами мягко коснулась губ Алекса, затем провела по своим губам. Они стояли так близко друг к другу, что она чувствовала его тяжелое дыхание на своих щеках.

Алекс осторожно обнял ее, и Сирена прильнула к нему. Совсем недавно он приставил пистолет к ее затылку. Теперь она не могла бы представить места более безопасного, чем его объятия.

Глава XXXII

Эла

Эла аккуратно закрепила заколками пряди, выбившиеся из хвоста. В отличие от того, что внушает супергеройское кино, опасность редко когда можно преодолеть с безупречной прической. Эле представилось, как она бежит прямо на каменную стену, потому что волосы застилают глаза.

Одежду, пестрое и странное сочетание, она одолжила у Улисса и Сирены.

– Мы кое-что оставили для тебя в гостиной, – сказал Эм, возникнув в открытых дверях в ванную.

– Оружие? – спросила Эла скептически. Как-то ей не верилось, что она действительно хочет держать в руках нечто, чем можно засадить и себе в глаз.

Эм усмехнулся.

– Всего лишь очень простой пистолет и нож. Я не позволю тебе отправиться туда вовсе безоружной; но и спускать с тебя глаз я не собираюсь. Так что, надеюсь, использовать их тебе не придется.

– Звучит как план, – заметила Эла, постаравшись чтобы это прозвучало хоть сколько-то бодро.

Она проследовала за Эмом в гостиную. По пути они миновали запертую дверь в комнату Сирены, и Эла подняла брови с немым вопросом.

– Алекс спал не в гостиной, – кашлянув, ответил Эм.

– Ох, – заморгала Эла. Наверное, не стоило так удивляться; да и, в сущности, ей нет до этого дела.

– Они, конечно, скоро выйдут, – сказал Эм, пожав плечами, и потянул Элу за собой.

Улисс по-турецки сидел на полу и раскладывал кучу вещей, сплошь покрытых рунами.

– Здесь для каждого найдется что-нибудь, – объявил он, не поднимая взгляда. – Эм, ты можешь выбрать сам. Для тебя, Эла, у меня то же, что и той ночью, только сильнее. Бóльшая часть рассчитана на то, чтобы защитить тебя от магических атак. И еще мы все возьмем зелье, которое немного поможет при физическом нападении. Что-то вроде краткосрочного, не слишком сильного хранительского дара.

– Когда ты сделал все это? Или у тебя всегда такой большой арсенал? – спросил Эм, высматривая для себя снаряжение.

Эла, если быть совсем честной, даже не представляла, на что смотреть. Они оба, уж конечно, знают, что ей нужно.

– Бóльшую часть сделал прямо накануне, – ответил Улисс с отсутствующим видом. – Еще несколько недель назад у меня были некоторые трудности. Магия была… странной. Быстро исчезала. Теперь же она сильна почти непрерывно.

– Как цунами. Он высасывает воду, лишь чтобы затем обрушить ее вниз с еще большей яростью. – Элу пробрало дрожью.

Улисс заморгал, глядя на нее.

– Это… это весьма подходящее сравнение, честно говоря.

Их беседа была прервана сигналом телефона; кто бы ни звонил, Эм скривился так, словно страдал от ужасной зубной боли. Рывком он поднес телефон к уху. До Элы донесся очень тихий голос, и Эм, слегка вздохнув, ответил по-корейски – и вышел из комнаты, закатив глаза.

– Полагаю, он связывался со своей академией. Вероятно, это