Психопат (сборник) - Наиль Ниязович Муратов
– Надеюсь, в процессе лишения девственности у тебя возникали только приятные ощущения? – коварно поинтересовался я.
– Не наступай на больную мозоль! – жестко предупредила девочка.
– Ты о чем?
– О моей девственности! – хмуро пояснила она. – Ты должен понимать, в какой семье я росла. Моя мама татарка, поэтому процесс воспитания носил консервативный характер. Папа, впрочем, оказался не лучше. Так что лучше тебе не острить на эту тему.
– Хорошо, – согласился я. – Непонятно только, почему ты столь болезненно воспринимаешь свою невинность. Это ведь не порок.
– Нас в классе две таких… непорочных. Остальные девочки считают нас дурочками.
– Да ведь они ничего не понимают в жизни! Твой статус выше, чем их, он показывает, что ты более ответственна и разборчива.
– Да я и сама все понимаю! – вздохнула Дина. – Только сейчас не модно быть ответственной. И кстати, ответь честно, это осложнит наши отношения? Ты не будешь относиться ко мне, как к недотроге, свихнувшейся на почве собственной сверхценности?
– Наоборот, все упрощается! – убежденно ответил я. – Нам отпущено всего два дня, можно провести это время замечательно, если не забивать себе голову всякими безумными идеями по поводу вечной любви. А потом ты уедешь и вычеркнешь меня из сердца, а я попытаюсь сделать то же самое, хотя не уверен, что это будет легко.
– Мне тоже. Ты самый интересный парень из всех, кого я знаю. Опыта у меня, правда, маловато.
– Ладно, у меня опыта больше, но что с того? – честно признался я. – Ты – отдельное загадочное явление в моей жизни. Я не встречал более необычной девчонки!
– Мы с тобой напоминаем кукушку и петуха! – рассмеялась Дина. – Занимательная парочка.
Примостившись удобнее на моих коленях, она принялась нежно-нежно целовать мою шею, постепенно перемещаясь выше, и, ощутив мягкое прикосновение ее груди к своему плечу, я неожиданно понял, насколько непростыми окажутся для меня ближайшие два дня. К несчастью, уже ничего нельзя было изменить. Мог ли я присвоить себе право разрушить иллюзию возникшей между нами близости? Нанести предательский удар девочке, виновной лишь в том, что оказалась такой одинокой. Да и была ли наша близость иллюзией? Чувствуя, как по мере приближения губ Дины к моим губам сердце начинает биться быстрее, я предпринял еще одну попытку охладить ее пыл:
– Может быть, не стоит так торопиться? Это ведь все равно ни к чему не приведет.
– Не приведет, – согласилась Дина, не потерявшая способности иронизировать. – Мы ведь не забиваем себе голову безумными идеями по поводу вечной любви! Но мне не удастся вычеркнуть тебя из сердца, если мы не будем целоваться! Чувство неудовлетворенности не позволит.
Высказавшись, девочка уверенно приблизила свои губы к моему лицу и замерла, закрыв глаза. И что, у меня был выбор? На мой легкий поцелуй она едва ответила, чуть приоткрыв губы, но следующий был уже ее инициативой, и как-то получилось само собой, что спустя минуту мы целовались с такой страстью, будто время нашего расставания уже пришло. Я ощущал странную раздвоенность: одна часть меня находилась в состоянии нирваны, в то время как другая наблюдала за происходящим со стороны, не скрывая скептической ухмылки.
– Дина! Скверная ты девчонка!
Окрик Доры Аркадьевны, взобравшейся на крышу рубки в самый неподходящий момент, заставил нас разъединиться. Вслед за кипящей от возмущения опекуншей на крыше оказался и Роман. Заметив устроившуюся на моих коленях Дину, он не нашел ничего лучшего, чем воскликнуть, не скрывая восхищения:
– Здорово вы тут время проводите!
Остальная часть сцены разыгрывалась внизу: тетушка упрекала племянницу в распущенности, а та успешно огрызалась, обвиняя Дору Аркадьевну в предвзятости. Сидя с Романом в рубке, мы не могли не слышать их и по постепенному снижению тональности ссоры сделали вывод, что стороны приходят к разумному компромиссу.
– Роман, вы сможете отвезти нас на виллу? – Дора Аркадьевна величественно выплыла из центральной каюты, держа за руку Дину.
– Но проблем! – лихо ответил он.
– Мы не можем здесь оставаться! – обратилась ко мне Дора Аркадьевна. – Боря никогда бы мне этого не простил. Но лично вас я ни в чем не обвиняю: всем известно, как моя племянница умеет навязывать свою волю.
После этих слов Дина сделала шаг вперед и демонстративно прильнула ко мне. Дора Аркадьевна сокрушенно покачала головой, как бы говоря: вот видите, я предупреждала. Я взглянул в потемневшие глаза Дины, и мне стало больно – они были полны слез.
И все же Дине удалось свести начисто проигранную партию к ничьей. Следующим утром позвонил Дмитрий и сообщил, что вечером состоится еще одна морская прогулка: гостям хотелось полюбоваться видом побережья, расцвеченного огнями. Было очевидно, что столь куртуазное желание не могло возникнуть в голове у Доры Аркадьевны. В ожидании отплытия время текло настолько вяло, что казалось, будто стрелки часов намертво прилипли к циферблату. До обеда я валялся на койке в своей каюте, бесцельно уставившись в потолок, а когда жара спала – выбрался на ют. Из головы не выходил вчерашний день. Складываясь из вереницы ярких отдельных эпизодов, он завершился до обидного неловкой сценой, но я не мог злиться на Дину, затеявшую игру в скороспелый курортный роман с едва знакомым ей человеком. Девочка сумела произвести впечатление, и отрицать это было бы так же нелепо, как настаивать на том, что Земля покоится на трех китах. Странным образом, оказывается, устроено мое сознание: в нем всегда находилось место только для одной любимой женщины, но Дине удалось отвоевать у нее маленькую территорию – плацдарм для дальнейшего наступления. Правда теперь, по вине обстоятельств, наступление захлебнулось, но, если вдуматься, складывалось все удачно, юное дарование, расставившее на меня силки, оставит вскоре Плайя де Аро, жизнь войдет постепенно в привычное русло, а двумя неделями позже уже и я, покинув гостеприимную Испанию, вернусь в любимую Одессу. Такими вот разумными рассуждениями успокаивал я свою нечистую совесть, а на душе кошки скребли: не мог я забыть разочарования и боли в глазах Дины.
Любое ожидание когда-нибудь подходит к концу – таковы правила реального мира. За час до наступления темноты на пирс вкатился кабриолет Хоакина, и наш отважный капитан начал неторопливо готовить лодку к отплытию. Впрочем, мне не довелось принять участие в плавании: пришло сообщение от Дмитрия, что вечерняя прогулка состоится без меня. Честно говоря, новость эта оказалась не такой уж и неожиданной – Дора Аркадьевна обязана была принять меры, необходимые для спасения нравственного облика племянницы. И все же в течение всего вечера, проведенного с Романом в излюбленном нашем «Леванте», настроение мое оставалось настолько поганым, что Роман не удержался:
– Да выбрось ты ее из головы!
– Не получается! – сознался я.
– Ты же любишь другую!
– Ну да, люблю.
– Так в чем дело?
– Сам не знаю. Удалось-таки Дине меня зацепить,
