Психопат (сборник) - Наиль Ниязович Муратов
А этажом выше в отдельном вольере обитали пингвины, веселые и самодовольные. Вот один направился вразвалку к краю искусственной суши и без раздумий бросился в воду. Сквозь стекло, отгораживающее территорию пингвинов от зала, можно увидеть, как в морской стихии неуклюжая птица превращается в умелого пловца: пингвин без труда догнал небольшую серебристую рыбку, и она тут же исчезла в его клюве. Кто ловчей, тот и съел – этот вечный закон природы не знает исключений, из чего неизбежно следует, что гуманизм – всего лишь плод человеческой фантазии.
На набережной Василий Порфирьевич первым делом разыскал банкомат. Достав из кармана пластиковую карточку, патетически объявил:
– Теперь поговорим о главном! На эту карточку для вас переведены деньги за первый месяц, а через неделю поступит сумма, предназначенная для полного расчета. Гостиница в Барселоне оплачена до конца недели, после чего вы вправе продлить пребывание или перебраться в Мадрид. Обратный билет у вас на руках, не так ли?
– Конечно, иначе мне не оформили бы визу.
– Какое у вас финансовое обеспечение?
– На мое имя приобрели трэвел-чек на четыре тысячи евро, но потом организаторы попросили его сдать и вернуть им деньги.
– Все правильно, обмен такого чека, выданного в Одессе, может вызвать здесь некоторые затруднения, поэтому для вас придумали схему с банковской карточкой. По ней вы можете без труда получить деньги в любом банкомате. Умеете пользоваться карточкой?
– Приходилось.
– Вот и отлично! На всякий случай я при вас совершу всю процедуру, и если что-то будет непонятно – спрашивайте!
Он лихо ввел код и указал на цифру, высветившуюся в верхней части экрана.
– Видите, ровно 2000. У вас есть с собой деньги?
– Пятьдесят евро. Больше не брал, меня уверили, что определенную сумму я получу на месте немедленно.
– Так оно и есть. Давайте я для начала сниму пятьдесят евро, а остальными деньгами вы уже будете распоряжаться самостоятельно. И учтите, карточкой можно расплачиваться практически везде, поэтому наличности здесь много не требуется.
Он вручил мне банкноту и банковскую карточку, и мы зашли в ближайшее кафе отметить это событие. Расплачиваться иностранной валютой было весьма приятно, но смущало то, что я не знал, приняты ли в Испании чаевые.
– Сдачу вам принесут, отсчитают с точностью до цента, и вы ее обязательно возьмите, но когда будете уходить, оставьте на столе пару евро, больше не нужно, иначе будете походить на нового русского, а их здесь не особо уважают.
Оказалось, гордые испанцы подачек не любят, но скромная сумма, оставленная клиентом, самолюбия не ранит. Мне такой подход к делу пришелся по душе.
Возвращались через Готический квартал. Улочки порой такие узенькие, что разминуться со встречными можно разве что боком. В общем, хорошо сохранившееся средневековье, разительный контраст с буржуазной Одессой!
У гостиницы расстались с Василием Порфирьевичем. Распрощались тепло: получив поручение встретить и разместить в Барселоне одесского лакки-лузера, он вполне успешно выполнил свою миссию, причем доброжелательность его не выглядела фальшивой. Что ни говори, цивилизация накладывает отпечаток на людей! С таким вот хорошим настроением вернулся я в свой номер, отдохнул немного, а ближе к вечеру накатила тоска такая, что хоть в петлю! Хрупкое мое сознание треснуло, не выдержав перемен, и разделилось, выплеснув немалую свою часть на улицу незнакомого города, где по тротуару, отделенному от мостовой пунктирной лентой газона, брели вперемешку местные жители и туристы. Прогуливаясь или направляясь по делу, они шли, не торопясь, не теряя достоинства, и, казалось, были все на одно лицо.
Неприятности начались на следующий день. Выйдя из гостиницы, направился я к ближайшему банкомату. Мысль, что на моем счету лежит пару тысяч евро, приятно грела душу, но действительность оказалась жестокой: проклятая машина не выдала ничего, кроме надписи «Введите правильный код». После очередной безуспешной попытки получить деньги карточка и вовсе не вернулась, застряв в механических внутренностях банкомата. От отчаяния я ударил несколько раз кулаком по передней его панели, но никакой пользы из этого не извлек. Попробовал успокоиться и пришел к очевидному выводу: добрейший Василий Порфирьевич, записывая код карточки, перепутал цифры. Ситуация катастрофическая, не иначе! Вся имеющаяся в моем распоряжении наличность – десять евро, их в лучшем случае хватит на ужин. Единственный выход – срочно звонить в Одессу и просить Светлану Ивановну связаться с Василием Порфирьевичем или с кем-то еще, кто может помочь выпутаться из щекотливого положения. Но все телефонные номера записаны в моем мобильнике, а он, выключенный еще во время полета, остался в рюкзаке. Бросился я в гостиницу, а там очередной сюрприз: телефона на месте не оказалось. Хуже всего, что я вообще не мог вспомнить, куда его дел, возможно, он был со мной во время прогулки по городу с Василием Порфирьевичем. Несколько минут провел в кресле, тупо уставившись в стену напротив. Положение складывалось незавидное – один как перст в незнакомой стране, без денег, без связи с друзьями и без знания языка. Обратиться не к кому, а как самому себе помочь, тоже непонятно. Попробовал было вспомнить номера знакомых, но понял, что наизусть не помню ни одного. На душе стало совсем муторно: подойдя к окну, взглянул на зловещий город, в который забросила меня судьба, и такое желание возникло выпрыгнуть на вымощенный плиткой тротуар вниз головой, что впору хоть самому себя связать.
Как ни крути, только один выход и оставался: любыми средствами продержаться в чужой стране два месяца – не в пустыню же я попал! – а там в аэропорт, и прощай, гостеприимная Каталония! Прощайте гордые идальго и черноволосые донны: вернусь я в заполненный черноморской солью и южным солнцем аквариум, имя которому – Одесса, и вновь буду чувствовать себя в его десятимерном пространстве, как рыба в воде. Видишь, Наташа, нельзя нам разлучаться, ангелы небесные лишний раз на это указали!
Следующий час прошел в мучительных раздумьях – как без знания испанского объяснить, что ищешь работу?! Возможно, и есть в Барселоне наше консульство, но захотят ли они помочь? не ответят ли снисходительно, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих? И тут мелькнула спасительная мысль отправиться в порт – портовики обязаны понимать английский! – и попроситься, чтобы взяли на любую работу, лишь бы выбраться из хитрой западни, в которой оказался по неосмотрительности. Направился в сторону порта, но на Рамбле вновь попал в тягучий людской поток, вынесший меня к театру со смешным названием Лисеу. Театр этот хоть и проигрывал в роскоши своему одесскому собрату, но имел, насколько мне было известно, серьезную репутацию. Загляделся я на его правильные геометрические формы и представил уставленную декорациями сцену, а на ней – дородных певцов
