Психопат (сборник) - Наиль Ниязович Муратов
А к Барселоне подлетали ночью. Самолет завалился на крыло и потянулся над морем, оставляя за хвостом пунктиры фонарей, окаймляющих побережье, и тусклые пятнышки света на антрацитовой воде – яхты, лодки, рыбачьи сейнеры. После будничной посадки – утомительное плутание самолета мимо множества серебристых крылатых тварей, присосавшихся через гофрированные трубы выдвижных терминалов к остекленным стенам аэровокзала. Документы в Шенгенской зоне не проверяют, и через анфиладу пустых залов мы направляемся к выходу, ведомые более инстинктом, чем стрелками указателей на полу. За пределами зоны контроля, отгороженной металлической стойкой, кучно расположились встречающие, один из них машет мне рукой. Этот господин, опознавший меня по фотографии, живет здесь достаточно давно, он органичен в безликой толпе, теснящейся у выхода, и, заметив его, я сразу испытываю чувство облегчения.
– Вы Василий Порфирьевич?
– Да-да! – торопливо отзывается он. Внимательный взгляд на мой рюкзак. – У вас есть багаж?
– Нет, все мое при мне.
– Тем лучше, сэкономим время.
Спускаемся в подземный гараж, заполненный автомобилями. Тут все поражает размахом, вызывая вместе с тем недоумение: разметка парковки выполнена так, что пространства между прочерченными на бетоне синими линиями едва хватает для малолитражки. Мой спутник, остановившись возле скромной «Тойоты», достает брелок сигнализации, и автомобиль мигает нам желтыми глазками указателей поворота. Тронулись с едва слышным жужжанием, причем я готов был поклясться, что двигатель не заводился. Василий Порфирьевич, заметив мой недоуменный взгляд, пояснил:
– Это гибрид, мотор включится, когда выедем на трассу.
В маленькой гостинице открыли не сразу; ночной портье здесь и не ночевал, и функции его выполняла белобрысая девочка лет четырнадцати, чья веснушчатая физиономия плохо увязывалась с моими представлениями о каталонках. Она не потребовала ни документов, ни денег, просто вручила ключ, не выказывая ни малейшего желания подняться на второй этаж, где для меня был приготовлен одноместный номер.
Центральное место в комнате занимала застеленная бежевым покрывалом кровать, а напротив притулились стеклянный журнальный столик и бело-желтое кресло, похожее на половинку сваренного вкрутую яйца. За пластиковой дверью слева от входа скрывался туалет с душевой кабинкой, где все было в исправности, из кранов не капало, а сливное устройство прекрасно справлялось со своей работой, являя тем самым разительный контраст с моей собственной квартирой. Подумалось вдруг, что в таких условиях можно бы прожить и больше, чем пару месяцев, но кольнула больно мысль о Наташе – что она там, бедная, делает?
– Располагайтесь, отдыхайте, встретимся завтра!
Дверь за Василием Порфирьевичем захлопнулась с легким щелчком, и вот ведь странная вещь – с его уходом помещение показалось более тесным. Разбросав одежду на кровати, я побрел в ванную, где, в отличие от одесских квартир, из разбрызгивателя в душе даже ночью текла горячая вода.
Проснуться утром в Барселоне – что может быть приятнее! Жизнь начинается с чистого листа, в ином времени и в ином пространстве, словно списанном с полотен Дега. Выглянув в окно, замечаю, как в десятке метров от меня катит по проспекту красный автобус с туристами, рассеянно окидывающими взглядом местные достопримечательности. Машу им рукой, они улыбаются в ответ, а одна из женщин посылает воздушный поцелуй.
От созерцания незнакомой заграничной жизни отвлекает вежливый стук в дверь.
– Готовы к экскурсии? Не разбудил?
– Спать в таком городе и в такую погоду?! Да это просто грешно!
Мой гость смеется:
– В таком случае я – великий грешник! Признаться, не люблю просыпаться рано, но ваш приезд – событие серьезное, и долг выходит на первое место. Идемте, отведу вас на Рамблу, здесь недалеко.
Если сравнивать Барселону с Одессой, то Рамбла – местная Дерибасовская. Улица, ответвляющаяся от площади Каталонии, ведет к памятнику Колумбу, а там уж и до порта несколько шагов. Из-за толчеи, вызванной обилием туристов, Рамбла мне не понравилась, но тогда я еще не подозревал, насколько важную роль сыграет она в моей жизни. Кстати, местный аналог одесского Привоза – рынок Бокерия – как раз на Рамблу и выходит, но, не сговариваясь, мы прошли мимо ажурных его ворот. На центральной аллее публику развлекали весьма предприимчивые типы: парень, загримированный под Рональдо, искусно жонглировал футбольным мячом, другие изображали мертвецов или вампиров. Особое удовольствие доставил вид человеческой головы, отделенной от тела и водруженной на невысокий постамент: для этого аттракциона специально вырыли скрытое углубление. Удивительно, но большей части туристов безыскусное это шоу приходится по душе, и они охотно расстаются с наличностью, поддерживая тем самым местную экономику.
В порту не удалось обнаружить ни одного солидного судна, только катера да яхты – настоящее пристанище пассажирских и рыболовецких судов вынесено за город. Налюбовавшись изящными корпусами лодок, я обернулся и замер от восхищения. Украшенная величественными монументами крыша венчала здание на набережной, которое могло быть только королевским дворцом. Смущало лишь то, что испанские короли, насколько я знал, всегда обитали в Кастилии.
– Давайте подойдем ближе, очень хочется осмотреть этот дворец! – предложил я.
На мою просьбу Василий Порфирьевич не откликнулся, равнодушно заметив:
– Это королевские верфи. Зайдите туда сами при случае, внутри выставлена настоящая каравелла.
Спустя минуту мы оказались возле огромного стеклянного куба – судя по обилию входящих и выходящих людей, торгового центра.
– Не найдется ли тут места, где страждущего накормят? – поинтересовался я. – Маковой росинки во рту со вчерашнего дня не было.
– Найдется, конечно. Вы в гостинице-то почему не позавтракали?
– Не знал, что там есть ресторан.
– Его нет, но здесь другие порядки, утром вас обязаны были накормить. Это входит в стоимость проживания.
– Не знал, простите.
– Ничего, в Испании не существует такого уголка, где вы могли бы остаться голодным.
И правда, обогнув фронтон здания, мы выходим к открытому кафе, намертво прилепившемуся к возвышавшейся над ним стеклянной стене, подобно тому, как к акульему боку цепляется нахальная рыба-прилипала. Каждое блюдо сфотографировано, поэтому знание испанского не требуется. Из скромности заказываю только салат да пасту с сыром, но порции настолько велики, что одолеть удается только салат, паста остается нетронутой.
Подошедшая официантка что-то встревожено пролопотала, поглядывая искоса на огромное блюдо.
– Сеньору не понравилось? – перевел Василий Порфирьевич.
– Очень понравилось, но сеньор, к несчастью, не рассчитал своих возможностей.
Девушка заразительно смеется, и я понимаю, что ей не все равно: удивительно гостеприимный народ – каталонцы.
– Раз уж мы здесь, зайдем в океанариум, он лучший в Европе! – предложил Василий Порфирьевич.
– Удочки выдадут?
– Нет, они были бы бесполезны. Да вы сами все увидите! – улыбнулся мой гид.
Океанариум – огромный бассейн с дном, окольцованным стеклянной трубой, внутри которой возникает ощущение, будто ты и вправду бредешь по морскому дну.
