Психопат (сборник) - Наиль Ниязович Муратов
– Мне-то ты подходишь, да и претензий к твоему отделу никаких, но есть и повыше меня люди!
– Мэр, что ли? – с вызовом спросил я, испытывая вполне понятную досаду.
Шеф, к чести его, хамства моего как бы и не заметил, а наоборот, еще более проникновенно пояснил:
– Друг мэра. Тот, который зарплату нам с тобой платит.
Ситуация полностью прояснилась: речь шла о владельце газеты. Кем приходится ему Светлана, интересоваться я не стал, но, думается, явно не женой и не дочкой. Сгоряча я собрался увольняться, но редактор, заранее предвидевший такой поворот событий, легко меня переубедил.
– Уходить не советую. Во-первых, тебя хоть и переводят вновь на низшую должность, но с сохранением зарплаты. Во-вторых, доверить отдел, пусть даже такой незначительный, как ваш, человеку с улицы я не имею права, а у тебя уже есть опыт работы, да и парень ты толковый. В общем, работу делать все равно нужно, а кроме тебя некому. А Светлана… пусть мнит себя начальницей.
Окончательно я дал себя уговорить после того, как шеф пообещал к сохранению оклада добавить еще и ежеквартальные премии. И пусть я их так и не увидел, но в остальном началась у меня райская жизнь.
Сработаться со Светланой оказалось удивительно легко, поскольку ни в какие дела вникать она не собиралась, а в редакции если и появлялась, то ближе к обеду, причем задерживаться на работе в ее привычки тоже не входило. Больше того, когда владелец нашего издания отправлялся в очередную зарубежную поездку, что случалось совсем не редко, новоиспеченная заведующая отбывала с ним вместе. Таким образом, работа шла выполнялись в основном без участия Светланы, что всех устраивало. Мои же отношения с ней были и вовсе безоблачными, так как она видела во мне, как ни странно, не подчиненного, а друга. Виной тому стал незначительный на первый взгляд инцидент, имевший место в коридоре редакции однажды поздним вечером. Дама из отдела писем, задержавшаяся на работе, надумала обсудить со мной свежие сплетни. Касались они пикантного положения в газете Светланы, причем говорила дама достаточно громко, справедливо полагая, что в столь неурочное время никто нас не услышит.
– Мне особенно жалко вас! – фальшиво посочувствовала она. – Вам приходится тянуть лямку за двоих, в то время как она прохлаждается с любовником где-нибудь в Ницце. Это не женщина, а настоящая пиявка! Удивительно, но вы, мужчины, совершенно беспомощны перед такими расчетливыми тварями.
Мне хотелось поскорее завершить малоприятный разговор, поэтому я промямлил что-то невразумительное и сделал попытку вернуться на рабочее место, за что был немедленно наказан:
– Вот и вы попали под ее каблук!
– Ну, знаете! – возмутился я. – Могли бы и что-нибудь более умное придумать!
Оборвав разговор, я вернулся в скромное помещение нашего отдела, где меня ожидал сюрприз – за моим заваленным нужными и ненужными бумагами столом расположилась Светлана. По какой причине она оказалась в комнате в столь поздний час, осталось загадкой, но сексапильная начальница моя более всего походила в этот момент на мраморное изваяние, с тем, правда, отличием, что в глазах каменных идолов вы вряд ли когда-нибудь увидите слезы.
– Не обращай внимания, она – дура! – с ходу заявил я. – Мало ли кто чего наболтает от зависти!
Попытка успокоить оскорбленную женщину успехом не увенчалась, наоборот, после моих слов она разрыдалась уже по-настоящему. Слезы Светлана промокала бумажным платком, оказавшимся у нее в единственном экземпляре, но, к счастью, я вовремя вспомнил о салфетках, покоившихся на полке в шкафу рядом с одноразовыми стаканчиками. Расходный этот материал, остающийся после традиционно задушевных редакционных празднований, непонятным образом скапливался именно в нашей комнате. За четверть часа мы израсходовали все салфетки, но цели не добились. Светлана продолжала плакать – молча, сосредоточенно, – а я не имел ни малейшего представления, что в таких случаях положено говорить. И правда, оскорбление было хоть и серьезным, но вполне логичным с точки зрения любой здравомыслящей сплетницы, а других в природе просто не существует.
К моему удивлению, Светлана, презиравшая коллег одного с ней пола, на сплетню просто не обратила внимания. Главной причиной ее горя, как мне удалось выяснить, была неожиданная размолвка с состоятельным покровителем. Насколько же непростыми оказались романтические отношения между влиятельным в городе бизнесменом и его очаровательной любовницей! Меня поразило, с какой нежностью отзывалась Светлана о сердечном друге, называя его то «своим солнышком», то почему-то «тигренком». В ласковых этих обращениях, граничащих, на первый взгляд, с пошлостью, не было, тем не менее, даже намека на фальшь. Бедная женщина действительно была без ума от своего повелителя, причем настолько, что уместнее говорить уже не о любви, а об обожании. Миф о «расчетливой твари» рушился на глазах, и я начал относиться к своей руководительнице с гораздо большей приязнью, тем более что за душой у нее имелись и другие замечательные качества, такие, например, как отсутствие чванства и дружелюбность. В Светлане не было ни малейшего озлобления на копошащееся вокруг сообщество недоброжелателей.
С того вечера мы подружились, что не могло не укрепить мои позиции в газете, но, с другой стороны, вызвало волну кривотолков, поскольку неформальный «женский комитет» редакции классифицировал наше сближение как очередную сексуальную победу ненавистной «твари». Исправить подобную ситуацию невозможно в принципе, и с той поры мне приходится нести гордое звание «подкаблучника», что при моей беспечности не является слишком тяжелой ношей. Кстати, Светлана до сих пор не может взять в толк, почему наши отнюдь не высокоморальные сотрудницы так страстно ее ненавидят. Впрочем, она по-прежнему обращает мало внимания на сплетни, а ее отношения с любовником хотя и переживают иногда испытания, но, тем не менее, никогда не сходят на нет, что косвенно подтверждает их серьезность.
В какой-то мере я даже завидую этой паре, тем более что собственные мои отношения с женщинами складываются далеко не идеально. Вообще-то, определенным успехом я пользуюсь, но не слишком переоцениваю этот факт, поскольку прекрасно понимаю: работая в отделе культуры популярного издания, нельзя остаться незаметным, особенно в поэтическом сообществе. Тебя печатают другие газеты, а порой и журналы, сотрудники которых прекрасно понимают, что всегда могут рассчитывать на ответную любезность. А когда появляются публикации, то обязательно возникают и поклонницы. Поклонницы, как правило, молоды и наивны, а потому обворожительны. Я назначаю им встречи в дешевых забегаловках, а затем, прогуливаясь в парках или в зеленой прибрежной зоне, мы рассуждаем о творчестве. Время от времени поклонницы напрашиваются в гости, особенно если сами сочиняют стихи. До поздней ночи мне приходится исправлять бездарные творения очередной соискательницы поэтических премий, а потом еще полночи уходит на задушевную беседу за чашечкой кофе. Не знаю почему, но общение с очередным эфирным созданием так меня заводит, что я выдыхаюсь только к утру, когда у поклонницы начинают слипаться глаза и она пытается уснуть прямо за кухонным столом. Отношу ее на диван, а сам устраиваюсь на кровати и отчаливаю в небытие видеть прекрасные сны.
Но приходит утро – время отрезвления, и жалкий вид моего
