Пустая комната №10 - Серафина Нова Гласс
– Да ну! – восклицаю я, опять слишком громко.
Но женщина просто улыбается, как будто ее посетило откровение.
– Приятно, что наконец-то есть с кем об этом поговорить.
Она прикуривает новую сигарету от той, что торчала у нее в зубах, а затем протягивает пачку мне. Я отказываюсь.
– Ну, – продолжает она, – хрен его знает, куда он ездит, но точно ничего хорошего это не предвещает. Ох… Интересно, нет ли у него еще одной семьи, может, когда-нибудь его застукают и снимут об этом фильм, а мы сыграем в нем самих себя. Вот замечательно будет! Было бы здорово сняться в кино, правда?
– Слушайте, – говорю я, пытаясь вернуть разговор на серьезный лад. – Конечно, вы плохо его знали, но Генри… он же не был знаком с Эдди, да? Не был замешан в… Ну наркотики там или…
– Божечки, это вряд ли. Генри был приличным человеком. Отличным мужчиной. Не могу представить, чтобы он был замешан в таком.
Мне так приятно слышать это от кого-то другого. Все твердят, что он был отличным человеком. Но что-то не складывается.
– А вы не думали, что должны сообщить полиции о том, что знаете? – спрашиваю я.
– Мне уже много лет. Хочется просто смотреть сериал, пить мартини и жить спокойно. Не хочу, чтобы однажды ночью мне перерезали горло прямо в кровати, потому что я сунула нос в делишки Эдди Бакко. Держитесь от него подальше, вот и все. И Каллуму тоже это передайте.
Бэбс поднимает полупустой бокал с мартини и встает. Она тычет в меня пальцем, изображая что-то вроде жеста «понятно?», а затем исчезает за дверью, бормоча на ходу, что «здесь адское пекло».
Я в оцепенении вхожу в квартиру и стою, уставившись в стену, а в голове крутятся слова «картель», «убийство», «метамфетамин». Наверное, я живу в параллельной вселенной. Я озадачена. Совершенно сбита с толку. Неужели Генри в это впутался? В смысле, какое еще может быть объяснение?
Я рассказываю обо всем Каллуму. Пишу ему сообщение и пересказываю все, что мне только что сообщила Бэбс, и он сразу же все понимает. Мне невыносимо повторять все это лично, хотя, наверное, такое заслуживает беседы с глазу на глаз. Надо разобраться, что, черт возьми, здесь происходит. Следует покопаться на том складе и выяснить, не прятал ли там что Генри.
Но сначала я роюсь в каждом ящике с хламом, в каждой коробке, в каждом рюкзаке – в любой щели или трещине, где он мог спрятать наркотики. Боже, не могу поверить, что говорю это, но вдруг именно поэтому поведение Генри в последние месяцы стало меняться? В этом есть смысл.
Токсикологический отчет ничего такого не показал, но, если в тот день он не принимал наркотики, это еще ничего не значит. Генри скрывал это от меня, хотя… Если он принимал наркотики, то должен быть умелым вруном. Но ведь наркоманы такими и бывают. Черт. А вдруг он продавал, а не употреблял? Боже, а что, если он хотел подзаработать? Я думала, у нас все хорошо. Не супер, но вполне неплохо. Я делаю глубокий вдох, останавливаю бессвязные мысли и сосредотачиваюсь.
Вывалив все кухонные ящики, пошарив под матрасом и в наволочках, я достаю белье из шкафчика в ванной – ничего. Квартира совсем небольшая. До некоторых коробок я еще не добралась, но пока ничего нет. Потом открываю аптечку, и она пуста.
В смысле там есть лосьон для лица, расческа и несколько бритвенных станков, но я знаю, что Генри всегда держит под рукой обезболивающие. Оксикодон от боли в колене после операции и некоторые другие таблетки на случай, когда обостряется ревматоидный артрит. В такое время Генри не может работать без них, поэтому отсутствие в доме обезболивающих кажется еще более странным, чем если бы я обнаружила запрещенные лекарства. Могу представить, что Генри купил что-то невинное у Эдди, не зная, какой он на самом деле маньяк, просто потому, что нужно было что-нибудь посильнее от боли. Это вполне возможно. Но почему пропали все его лекарства? Он собирался куда-то уехать и взял их с собой?
Я никак не могу взять в толк, что могло с ним случиться, и чем больше подробностей узнаю, тем тревожнее мне становится. Снимаю зонтик с крючка рядом с входной дверью. Это любимый зонт Генри, с облаками на голубом небе с изнанки, которые, когда открываешь его, становятся сюрпризом. Я тоскую по Генри.
Гроза заставила всех разойтись по квартирам, так что самое время без лишних вопросов спуститься в хранилище. Меня немного успокаивает запах мокрой земли и летнего дождя, пока я не открываю дверь в небольшое отдельно стоящее здание, где находится склад. Дождь оглушительно стучит по жестяной крыше, вызывая мурашки, и у меня на мгновение перехватывает дыхание. Я все равно иду дальше, разглядывая импровизированное хранилище – комнатки, которая выглядит как тюрьмапять на десять футов, с цементными стенами и дверьми из проволочной сетки.
Можно заглянуть через сетчатую дверь в каждый отсек, так что не придется пробовать открыть каждый из них ключом. Я быстро отсеиваю те, в которых стоят трехколесные велосипеды и домик Барби, или те, где сложены грунт и глиняные горшки. Пробую отпереть отсеки номер шесть, десять и четырнадцать, где лежат только закрытые картонные коробки, но не выходит. И тут, увидев отсеки с первого по пятый у другой стены, я сразу понимаю, какой из них принадлежит Генри.
Он завален холстами, на некоторых портреты, но многие пустые. Узнаю велосипед Генри – я даже не заметила, что он пропал из нашего гаража, когда в оцепенении разбирала вещи. Сую ключ в замок, и тот со щелчком открывается. Я толкаю сетчатую дверь и некоторое время просто смотрю на все это. Кладу телефон на стопку книг и пытаюсь решить, с чего начать.
Там по меньшей мере десяток коробок, и, если честно, я боюсь их открывать. Но прежде чем я успеваю отклеить скотч с одной из них, раздается какой-то звук. Скрежет стальной двери. Дверь, через которую я вошла и оставила открытой, резко захлопывается, и я вижу рукав. Ее закрывает чья-то рука.
– Стойте! – кричу я, и, пока бегу к главной двери, сетчатая дверь в отсек тоже закрывается, когда я перестаю ее держать.
Прежде чем я успеваю ухватиться за нее, свет гаснет. Я остаюсь в кромешной тьме. По жестяной крыше барабанит дождь, и мои крики просто растворяются в воздухе. Дверь отсека захлопнулась, а телефон и ключ остались внутри. Меня охватывает
