Пустая комната №10 - Серафина Нова Гласс
Раньше это срабатывало, так что могу сделать это снова, только на этот раз не придется добавлять снотворное в его стакан или делать сексуальные фото рядом с ним. Надо просто дать ему понять, что он перешел дорогу не тому человеку, я не потерплю здесь таких отморозков, покажу ему видео и заявлю, что отнесу его в полицию, пусть Эдди арестуют и выселят. Я даже дам показания для запретительного ордера или чего там понадобится, если он снова попробует ее тронуть. Я положу этому конец, он и опомниться не успеет.
И что он сделает?
9
Анна
Я больше не могу здесь находиться. Стою посреди студии Генри, превратившейся в мою временную квартиру. В лучах солнечного света, проникающего сквозь щели в шторах, пляшет пыль, у стен навалены холсты, коробки громоздятся до потолка, и все кажется замусоренным, слишком тесным. Я не могу здесь находиться. Не в силах смириться со словами детектива. Кто сделал такое с Генри? У него не было врагов. Он был обычным человеком, но ведь обычных людей не убивают, верно?
Подумываю вернуться в наш дом. Мне сказали, что быстро его продадут, поэтому я сложила все вещи в камеру хранения и решила, что имеет смысл пожить здесь, пока разбираю его пожитки и ищу место, куда переехать – может быть, в Коста-Рику или на Ибицу, словом, в какое-то из тех мест, о которых мы всегда говорили, но сейчас я в полной растерянности. Я могла бы поставить кровать обратно в спальню и уехать из этой дыры, пока дом еще не продали. Я позвонила родителям, и они сказали, что это хорошая мысль. Но что-то держит меня здесь. Как будто что-то произошло с Генри именно тут и люди знают больше, чем говорят.
Я слышу какие-то крики у бассейна, поэтому оставляю эти размышления на потом и открываю дверь квартиры. Перегнувшись через перила и щурясь от бликов утреннего солнца, пытаюсь понять, что происходит.
Я успеваю заметить что-то в бассейне – кажется, ребенок. Он барахтается, тонет, а потом Каллум бегом пересекает площадку, срывает с плеча сумку, прыгает в воду и вытаскивает мальчика.
Закрываю рот рукой. Все произошло так быстро, я даже не успела осознать, что ребенок чуть не утонул. Когда он, целый и невредимый, сидит в шезлонге, а Каллум стоит перед ним на коленях, я вижу еще более шокирующую сцену. Отец, тот самый Эдди, кричит с другой стороны бассейна:
– Какого хрена?
Он с хмурым видом идет к Каллуму и ребенку. У бассейна стоят несколько жильцов, но больше никто помочь не пытался. Возможно, все произошло слишком быстро. Люди переговариваются, наблюдают за происходящим, но не двигаются с места, чтобы проверить, все ли в порядке с мальчиком. Это так странно.
Эдди подходит к Каллуму, явно злой, и жаждет драки. И совершенно не благодарен за то, что Каллум спас жизнь сыну. Он отпихивает мужчину с пути и дергает мальчика за руку.
– Иди домой, Джордж, – рявкает он, и тот не произносит ни звука, хотя по его щекам текут слезы.
Мальчик, дрожа, накрывает плечи полотенцем, босиком бежит к сто третьей квартире и скрывается за дверью.
Каллум встает.
– Твой сын чуть не утонул. И ты спрашиваешь меня, какого хрена? Да что с тобой?!
– Он учился плавать. Такой у нас метод. Не надо было лезть не в свое дело!
– Ты выжил из ума? Он же был под водой, – говорит Каллум, слегка пятясь.
Он подхватывает свою сумку и держит перед собой. Она хлипкая, но Каллум, похоже, пытается хоть чем-то защититься, и я его не виню. Тот парень явно не в себе.
Он толкает Каллума в плечо.
– Я его отец. Он будет учиться плавать так, как я решу. Еще раз его тронешь, и это будет последнее, что ты сделаешь в жизни. Усек?
– А что, если я позвоню в опеку и сообщу о ненадлежащем обращении с ребенком? Психопат.
Голос Каллума дрожит, но, когда он произносит эти слова, я съеживаюсь. Видно, что он напуган, но хочет поступить правильно.
– Ну давай, попробуй. Это уж точно будет последнее действие в твоей жизни. Я не шучу. Честно, – говорит Эдди, и все у бассейна съеживаются, явно желая оказаться где-нибудь в другом месте и не зная, что сказать или сделать.
– А, так ты мне угрожаешь? Еще раз навредишь ребенку, и это будет последнее, что ты сделаешь в жизни! В эту игру можно играть вдвоем, и только одному из нас требуется лечение у психиатра, так что давай потягайся со мной, придурок! – орет Каллум, но в его браваде явно звучат нотки сомнения, я слышу их даже издалека.
Легкость и уверенность, свойственные задире Эдди, явно не присущи Каллуму. Я даже вижу, как краснеют его щеки, когда он неуклюже пытается настоять на своем.
А потом из своей квартиры выходит Роза. Эдди, вероятно, тоже ее замечает, потому что тут же возвращается обратно, будто ничего не произошло. Он подходит к своему пикапу и закуривает. Роза озирается, не видит его и снова скрывается в квартире. Каллум тоже озирается, но неуверенно, а потом кивает, словно победил в споре, и идет домой.
– Не надо было ему этого делать, – раздается голос у меня за спиной, и я подпрыгиваю, сердце уходит в пятки.
– Черт!
Обернувшись, вижу сидящую на порванном шезлонге рядом с дверью квартиры миниатюрную женщину, она курит «Кэмел лайт» и качает головой, глядя на бассейн.
– Вы меня напугали, – говорю я.
– Бу-у! – говорит она, вытягивая руку, и смеется. – Я многих пугаю, но не принимаю это близко к сердцу.
– Я серьезно. Вы меня напугали. Простите, как вас зовут? – спрашиваю я, пожимая все еще протянутую руку.
– Бэбс, но все зовут меня дядя Фестер[2], и… ему не следовало так поступать.
Я прекрасно понимаю, почему ее так прозвали, хотя это ужасно. Ее лысая голова блестит, под глазами нависли огромные мешки. Не знаю, может, она больна, но, конечно, я об этом не спрашиваю. Понятия не имею, что думать об этой странной женщине, моей ближайшей соседке.
– В смысле не должен был бросать своего ребенка в бассейн?
– Нет. Каллум. Так вроде его зовут. Ему не следовало вмешиваться. No bueno[3].
Она выдувает сигаретный дым и закашливается, отгоняя его рукой.
– В смысле? Он же
