Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик
Бармута моментально рванул вслед за ним, не веря, будто Павел сказал уже всё, и очень надеясь услышать что-то еще более значимое и важное. Ну должно же оно быть, непременно должно. А иначе зачем эти слова? Про особенность, про лидера, про риск и принципы. Иначе зачем эта привилегия общаться на равных? Настиг, преданно и внимательно заглянул в лицо и уже хотел спросить вслух: «А дальше? Что нам делать? Как себя проявить? Чтобы все вокруг тоже убедились, насколько мы необычные, насколько достойные», но практикант и без лишних объяснений понял, сдержанно улыбнувшись уголками рта, опять пообещал:
– Потом еще поговорим.
– Когда? – нетерпеливо выдохнул Бармута, а Павел притормозил, произнес с доверительными интонациями:
– Завтра, Дима. Уже завтра. И сейчас вам самое время отдохнуть и до конца в себя прийти. И остальных предупредите, чтобы тоже помалкивали.
Глава 10
После ужина тетя Тоня даже дежурных из столовой быстро спровадила, заявив:
– Дальше я сама справлюсь. Времени еще достаточно. И Юсуф поможет. А вы идите прихорашивайтесь.
И все начали готовиться к празднику. Правда, только девочки сразу разошлись по комнатам, а мальчишки под руководством взрослых сначала вынесли из кладовки колонки и стереосистему. Дядя Юсуф подсказал, где их найти. Установили на сцене, подключили, благо специалистов в этом деле нашлось немало, включая Павла и даже Руслана Юнировича.
Еще приволокли из столовой несколько столиков, чтобы разместить подносы с вак беляшами, абрикосовым пирогом и стаканами под компот. Тетя Тоня специально сварила двойную порцию, чтобы хватило и на обед, и на празднование. А в завершение, опять же по наводке и с разрешения Юсуфа, доставили телевизор из красного уголка. В конце концов, какой же Новый год без речи Горбачева[6] и боя кремлевских курантов? И тогда уже тоже разбрелись по комнатам.
Хотя какие могут быть у пацанов особые сборы, даже ради Нового года? Это только девчонки притащили с собой подходящие к случаю наряды и украшения. Кто-то из них привез даже плойку, пусть и сделанную из электропаяльника каким-то неведомым умельцем. Ее как эстафетную палочку передавали из рук в руки, строго следя, чтобы ни у кого не задержалась слишком долго.
Таня с самодовольной улыбкой извлекла из сумки палетку теней Ruby Rose, тушь для ресниц и самый настоящий карандаш для подводки, как и замышляла, выпрошенные у старшеклассниц. Правда, карандаш был совсем коротенький, не длиннее пальца, со вставленной с другого конца заточенной спичкой, чтобы рисовать тонкие стрелки. Всем этим добром она щедро пообещала дать попользоваться хозяйке плойки, поэтому в первую очередь та и досталась им с Майей.
Майя после долгих сомнений все-таки вынула из маленького кармашка в чемодане польскую помаду Pupa в ярко-красном тюбике с крошечным выдвижным зеркалом внутри, которой когда-то красила губы мама. Помады тоже осталось не так уж много: маслянисто поблескивающий скошенный розовый кончик чуть-чуть выступал над краем, даже если выкрутить по полной.
– Живем! – восторженно определила Таня, а потом привычно прицепилась к соседке по комнате, заметив, что та не суетится, как все остальные нормальные люди, а сидит на кровати и читает книжку: – Курдюмова, а ты чего не собираешься? Планируешь интеллектом брать? – предположила насмешливо, хотя и беззлобно. – А может, думаешь, и так самая красивая? Или особого приглашения ждешь? Прям интересно, от кого.
Света, оторвавшись от книжки, подняла глаза, сообщила негромко и довольно безучастно:
– Я не пойду.
– Ну ты чеканутая! – воскликнула Каширина, уставилась въедливо, поинтересовалась с вызовом: – А что тебе не так-то? Не желаешь тусить с такими, как мы? – И, как всегда, перевела взгляд на Майю в поисках участия и поддержки. – Майка, представь! А мы, оказывается, для Светочки недостаточно хороши, чтобы с нами Новый год встречать.
Но Майя впервые за все время ее не поддержала, бросила пренебрежительно:
– Танюх, да отстань ты от нее. Пусть делает как хочет. Или она тебе реально на празднике нужна?
Хотя не только потому, что жаль было время тратить на глупые разборки, а еще и понимая, почему Курдюмовой не до веселья: ее же отец недавно бросил, ушел из семьи к другой. Естественно, каждому очень хотелось верить, что с Нового года жизнь пойдет по-новому: станет лучше, радостней, счастливей, если расклеилась, наладится и так далее. Только вот иногда, сколько ни старайся, все равно не верилось, а в существование чудес особенно.
Таня показательно фыркнула:
– Да вот еще! Сдалась она мне! – и почти пропела, сладенько улыбаясь: – Меньше народу, больше кислороду.
В зале собрались к девяти. Самое то, чтобы не заснуть ненароком в комнате, не выдержав ожидания, и не слишком устать до боя курантов. Тетя Тоня, убедившись, что все угощения доставлены, включая огромную кастрюлю компота, опустила в нее половник, расправила скатерть, еще раз окинула придирчивым взглядом, но ничего предосудительного не обнаружила и довольно заключила:
– Вроде все в порядке. Ну тогда мы с Юсуфом пошли.
– Куда? – удивилась Лада. – А разве вы не с нами?
– Ну да зачем мы тут? – отмахнулась тетя Тоня. – Только будем вам мешать. – Но услышала в ответ убежденное:
– Не будете. Оставайтесь.
– Ост-тавайтесь, – поддержала Ладу оказавшаяся рядом Полина Пирогова.
Ее всегда притягивало туда, где находились взрослые. С ровесниками она чувствовала себя не очень уютно. Да и кому понравится выслушивать насмешки и дразнилки, ловить пренебрежительные взгляды? Но, возможно, имелись у Полины и другие причины.
– Компотику хочешь? – тут же поинтересовалась у нее тетя Тоня и, не дожидаясь ответа, ухватила половник, сняла с подноса стакан, наполнила, протянула. – Держи-ка, милая. – А затем, словно фокусник, вытащила из кармана кофты большую конфету. – И вот еще.
Полина определила мгновенно:
– «Гулливер». – Добавила: – М-мои любимые!
Тетя Тоня довольно рассмеялась.
– Вот и кушай давай.
Но Полина не спешила разворачивать угощение. Она внимательно и серьезно заглянула поварихе в глаза, спросила:
– А у вас д-дети есть?
– Нет, девонька, – ответила та, вздохнула украдкой, печально улыбнулась. – Бог не дал. Да и встретились мы уже поздно. – Погладила Полину по голове.
Та не увернулась, не отпрянула, не заявила, что не надо с ней так, она ведь уже не маленькая, а опять спросила:
– А в-вы не хотели уд-дочерить кого-нибудь?
Тетя Тоня не ответила, зато посмотрела как-то по-особому. И было в ее взгляде так
