Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик
Когда спустились в столовую на завтрак, Юсуф, вооружившись лопатой, уже опять вовсю воевал с сугробами. И наказание для вчерашних шутников придумалось само собой – на какие конкретно общественно полезные работы их отправить.
– Заветов! Бармута! Хватаем лопаты, бойцы, и вперед! – скомандовал Руслан Юнирович, мельком глянул на Ладу и опять строго посмотрел на виновных. – Энергии у вас много, но и работы тоже. Так что рысью помогать Юсуфу Маратовичу. И это не обсуждается.
Они, конечно, недовольно забухтели, но спорить и отказываться не стали. Оделись, вышли на улицу, взялись за работу, но не так все оказалось просто. Снега за сутки навалило столько, что с ним и целой армии не справиться. И три человеческие фигурки на фоне снежных завалов смотрелись весьма драматично, как крошечные гномы, выступившие на битву против могучего исполина.
Пейзаж за окном нестерпимо манил, а Димка с Жекой не только размахивали лопатами, но и успевали перекидываться снежками.
– Не хотите помочь? – поинтересовался Павел, заметив, что парни жадно прильнули к окнам. – А то эти герои и до Нового года не управятся.
– Да не вопрос! – отозвался за всех Илья Храмов, невозмутимо пожал плечами. – Идем.
Нежданная инициатива практиканта свела на нет наказание шутников. Руслан Юнирович смерил Павла недовольным взглядом, но вмешиваться не стал, чтобы не подумали, будто он нарочно устраивает противостояние или ревнует, опять посмотрел в окно.
Вывалив из корпуса, мальчишки обступили Юсуфа, но у него имелось только четыре лопаты, да и то три были уже заняты. Тогда сторож приволок самодельный движок – широкий, почти как отвал у трактора, с П-образной ручкой. Правда, вместе со снегом сдвинуть его с места могли только трое, но это как раз к лучшему. А затем принес лом, долбить наледь, наросшую возле входа, и даже метлы, чтобы подметать расчищенные дорожки.
Инвентарь моментально разошелся по рукам, и работа закипела с умноженной силой. Хотя без игр и дурачеств теперь и подавно не обошлось.
Сначала шестиклассники во главе с Владиком Снегиревым высыпали целую лопату снега на Игоря Сарафанова. Он в отместку гонялся за ними, а поймав, пытался засунуть головой в сугроб. Потом, внезапно объединившись, Бармута, Заветов и Храмов прикопали самого Сарафанова, чтобы не мешал.
– Может, и мы к ним пойдем? – наблюдая, как парни резвятся за окном, предложила Майя Бессмертнова, обращаясь к Марине Борисовне. – Все равно делать нечего.
Та наверняка разрешила бы, и тогда уборка окончательно превратилась бы в веселую возню и затянулась до бесконечности.
– Нет, – пока воспитательница не успела ответить, торопливо встряла Лада. – Лучше… – Но тут же запнулась, не в силах с налета придумать что-то путное.
Хорошо, что, словно прочитав ее мысли, на помощь пришла тетя Тоня, наводившая порядок в столовой.
– Лучше-ка давайте я вас вак беляши[5] делать научу. Напечем побольше, чтоб под елку… с компотом.
– А и правда! – воодушевленно подхватила Лада.
Хотя на что похожи эти вак беляши, она представляла очень приблизительно, как и девочки, но звучало аппетитно. Да и попасть на кухню, в святая святых, тоже показалось интересным.
Первое время они, как в музее, рассматривали огромные кастрюли, сковородки и прочую утварь, пока где-то поблизости что-то не грохнуло, заставив испуганно обернуться. А после едва не взвизгнуть или не охнуть потрясенно, когда из подсобки вынырнула массивная во всех смыслах женщина, к тому же не слишком добродушная на вид. Она остановилась на пороге, нахмурив брови, обвела кухню тяжелым сумрачным взглядом.
Полина уставилась на нее, не в силах отвести глаза. Ралина придвинулась к ней со спины, хотела ткнуть пальцами в бок, чтобы та подскочила от неожиданности, но не решилась: еще уронит что-нибудь, и тогда обеим попадет, зато глухо зашептала почти в самое ухо:
– Какая огромная, да? А вдруг она великанша и людоедка? Сейчас как всех нас сожрет. – Изобразила смачно: – Чав-чав. Особенно тех, кто потолще. – Указала на большие напольные весы. – Сначала взвесит и самых пухленьких пустит в расход.
Полина не шевелилась. Вряд ли поверила, приняла за чистую монету, но, встретившись взглядом с великаншей, машинально пискнула, втянув голову в плечи:
– Здрасте.
– Да не слышит она тебя, – произнесла тетя Тоня. – Глухонемая. А так ее Зина зовут. Подсобницей работает. Посуду моет, убирается, заготовки делает.
Зина занялась своими делами и теперь грузно передвигалась по кухне, не обращая ни на кого внимания.
– А мы сейчас тесто замесим, потом будем пирожки лепить, – объявила тетя Тоня. – Небось в интернате вас такому не учат? – И принялась бойко раздавать указания и командовать, попутно успевая готовить обед.
Под ее руководством все получалось легко и ловко. Девчонки успевали и подцепить сметану пальцем, чтобы слизнуть, и, отщипнув, попробовать на вкус маслянистое тесто. А Зина тем временем перекрутила мясо в мясорубке, почистила картошку, порезала мелкими кубиками, сложила в тазик. Следом туда же отправила фарш и мелко нашинкованный лук, перемешала все огромными руками.
Девочки ее почти уже не замечали, слишком занятые своими делами, а она вдруг рыкнула протяжно и громко, отчего Полина испуганно дернулась. Хакимова, глядя на нее, прищурилась, но сказать ничего не успела.
– Да не шуми ты, не шуми! – воскликнула тетя Тоня, махнув рукой подсобнице, проговорила медленно, четко двигая губами и помогая жестами: – Посолю и поперчу, не забуду. А ты иди уже, иди. – И пояснила остальным: – Отпросилась она, к брату на праздник. Он скоро за ней заедет. – Потом обвела взглядом помощниц. – Девоньки, сходите-ка кто-нибудь в кладовку. Там на стеллаже, который сразу за дверью, на верхней полке корзинка со специями. Несите ее сюда.
Таня Каширина сообразила первой, дернула за рукав Майю, заявила:
– Мы сходим.
Когда они вошли в кладовку и увидели заставленные полки, глаза поначалу разбежались. Чего тут только не было. Крупы, овощи, бутылки с подсолнечным маслом, консервы, трехлитровые банки с компотом, маринованные огурчики и прочие разносолы. Похоже, тетя Тоня хранила тут и свои личные припасы. Или специально принесла гостей побаловать.
У подружек рот наполнился слюной. Варенье: вишневое и, кажется, абрикосовое. Помидоры в собственном соку. Банки с ними в тусклом свете одинокой лампочки выглядели, конечно, жутковато, словно были наполнены густой кровью.
Таня, округлив глаза, красноречиво посмотрела на Майю. Та все поняла без слов, хотя действовать не спешила, заметила разумно:
– А как потащим? Она стеклянная и тяжелая. Вдруг кокнем.
Но отказываться от удачной идеи было слишком жалко, и они опять пошарили взглядом по полкам.
– Тут еще паста томатная есть, – радостно сообщила Таня. – Она в маленькой. Всего двести пятьдесят грамм. Но нам же хватит? – Каширина сняла с полки
