Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик

Все моментально повскакивали с мест, девчонки завизжали. А может, и не только девчонки. Лада тоже едва сдержала сам по себе рвущийся наружу вопль, попыталась поймать налетевшую на нее Ралину и все-таки крикнула, но не просто что-то бездумное, а вполне осознанное, здравое, пусть и довольно отчаянное:

– Ребята! Стойте, ребята!

Но ее, скорее всего, даже не услышали. И только Павел не поддался общему замешательству и панике, пусть и тоже рванул с места, но в сторону двери.

Кто-то из девочек, увидев это, опять испуганно завизжал:

– Не надо! Не надо! Не открывайте!

Но Павел, подскочив, с силой толкнул створку.

Та резко распахнулась, с грохотом врезалась во что-то. Или, вернее, в кого-то. Отчего этот кто-то вскрикнул и выругался, совсем как обычный живой человек. А Павел стремительно шагнул через порог, ухватил неизвестного за шиворот и втолкнул в зал. И нет, он оказался не призраком из исчезнувшего лагеря.

– Заветов! – хором воскликнули Лада и Руслан Юнирович.

Последний еще и бросился к окну, отдернул штору, и все увидели Димку Бармуту, который упирался в стекло раскрытыми ладонями и, кажется, опять готовился по нему ударить.

– Дебилы! – громко заключила Майя Бессмертнова, отодвинувшись от Ильи Храмова, и остальные одновременно загудели, разделив ее возмущение и одно за другим выдавая новые определения. – Совсем мозгов нет?

Ее подруга Таня сузила глаза и, сердито раздувая ноздри, предложила, тыча пальцем в сторону торчащего за окном одноклассника:

– А давайте входные двери запрем, и пускай этот придурок на улице остается.

Наверное, ее бы поддержали, даже прекрасно понимая, что на таком холоде Бармута быстро околеет, но ни Лада, ни Руслан Юнирович подобного, естественно, допустить не могли даже ненадолго, в назидательных целях.

Географ свел брови, мотнул головой. Дима понял, вздохнул, послушно повернулся и потопал ко входу. Руслан Юнирович двинулся ему навстречу, а уже минуты через три они опять были в зале.

Бармута встал рядышком с Заветовым, оба приняли независимый вид: посматривали в потолок, выгибали брови и пожимали плечами, прикидываясь невинно осужденными.

– Мальчики, ну разве так можно? – отчитала их Лада. – Надо же хоть немного головой думать. Если вы решили, что это будет смешно, то нет, ошиблись, абсолютно не смешно. И, уверена, все ребята тоже так считают.

– Да чего такого-то? – откликнулся Жека с упрямым вызовом. – Подумаешь, напугали немножко. Ничего же ни с кем не случилось.

– А вам хотелось, чтобы случилось? – возмутилась Лада.

– Не хотелось, – буркнул Бармута.

– По-хорошему, за подобные шутки, – как можно строже произнес Руслан Юнирович, – вас бы следовало назад в интернат отправить. Но из-за двух балбесов не гонять же людей туда-сюда перед самым Новым годом. Они-то не виноваты. – Он сделал паузу, затем продолжил весомо: – Хотя не надейтесь, что это вам легко с рук сойдет. Все равно будете наказаны.

– Как? – поинтересовался Жека, все еще продолжая хорохориться, но географ, старательно хмурясь, отрезал:

– Завтра узнаете.

На самом деле он и сам этого не представлял: быстро не придумалось. Но ведь можно посоветоваться с Ладой и с Мариной Борисовной. А чтобы не затягивать бессмысленное препирательство, орать на провинившихся бесполезно, да он и не умел орать, ругать особо тоже, еще и при всех. Руслан Юнирович распорядился:

– А сейчас все расходимся по комнатам и начинаем потихоньку готовиться ко сну. День сегодня был длинный, а завтра будет еще длиннее. Как-никак, новогодняя ночь. И если больше никто не начудит, отбой в честь праздника отложим до часа. Или даже до половины второго.

И никто не возразил, впечатлений всем хватило. Ребята медленно потянулись к выходу, словно разделившаяся на рукава река с двух сторон обтекая топтавшихся на месте шутников, или демонстративно игнорируя, или бросая на них сердитые взгляды.

Таня, поравнявшись с Жекой, притормозила и отвесила ему подзатыльник. Он не обиделся, не разозлился, наоборот, пробормотал миролюбиво:

– Танюх, да чё ты?

Но Каширина свирепо зыркнула на него, и он замолчал, больше не пытаясь оправдываться, а она еще добавила уничижительно:

– Два дебила – это сила.

– И ведь даже никто не заметил, как они из зала смылись, – подхватила Майя, пообещала угрожающе: – Увидела, прибила бы.

Она была в особенно растрепанных чувствах. Во-первых, по-настоящему перепугалась, хотя обычно на подобные детские розыгрыши не поддавалась. Но тут уж слишком удачно или, скорее, неудачно сложилось. Темнота, непроглядная снежная пелена за окном, история про жуткий туман и пропавших пионеров. Рассказывать Пашечка умел, не поспоришь. Так что реально захватило и легко представилось.

Во-вторых, когда все завизжали и повскакивали с мест, Майя тоже подскочила со страха и вцепилась… Нет, не в подругу Таньку, а в Илью.

Она ведь нарочно не торопилась, когда остальные собирались возле елки, и Каширину задержала, дожидаясь, когда он усядется, чтобы пристроиться поблизости. А дальше как-то само собой получилось, что, испугавшись, метнулась в его сторону, впилась пальцами в его свитер. Крепко впилась, будто захотела повиснуть, и, вполне вероятно, тоже завизжала.

Правда, Илья ее не оттолкнул, а вроде бы даже обхватил рукой, но наверняка теперь думал, какая она жуткая трусиха и истеричка, вроде Рымовой или Пироговой из шестого. А это унизительно.

Майя даже не пыталась отыскать его взглядом, как обычно. Напротив, боялась наткнуться случайно и увидеть в его глазах разочарование. А оттого, что Илья ее, можно сказать, приобнял, даже если машинально, становилось еще волнительней и сложнее в сто раз.

Она будто до сих пор чувствовала его руку и частые удары сердца под собственными ладонями, которые не заглушил даже свитер. И которые совсем не хотелось связывать со страхом.

– Уж не знаю, что там придумает Руслан Юнирович, – пока поднимались по лестнице на второй этаж, мрачно вещала Таня. – Наверняка какую-нибудь фигню. Он вообще мямля. Если только пальчиком погрозит. А я ведь реально от страха чуть не обделалась. – Она в поисках поддержки глянула на подругу. – Они еще пожалеют, придурки! Мы же так не оставим, да, Майка? – И, увидев, как та согласно кивнула, зловеще и удовлетворенно ухмыльнулась.

Глава 8

К утру снег закончился, даже тучи разошлись, открыв ясную лазурь неба и солнце. По ослепительно-белому бескрайнему ковру, укрывшему землю, будто рассыпали самоцветы, и они сверкали настолько ярко, что больно было смотреть на это великолепие. И одновременно радостно. Даже дыхание перехватывало от восторга.

Деревянные летние домики почти целиком утонули в снежной перине. И казалось, двухэтажный кирпичный корпус – единственное здание на много-много километров или даже на целой планете, взмахом волшебного дед-морозовского посоха превращенной