Калашников - Альберто Васкес-Фигероа
– Нет, – последовал сухой ответ.
– Это ещё посмотрим… – Роман Баланегра указал рукой на толстое дерево высотой около пяти метров, стоявшее менее чем в двадцати метрах от них, и спросил:
– Знаете, как местные называют смолу этого дерева? – Увидев, что те лишь молча покачали головами, добавил:
– Кровь Сатаны.
– Нет, ради Бога! – воскликнул Газа Магале с явным и почти преувеличенным упрёком. – Не могу поверить, что ты собираешься сделать то, о чём я думаю.
– А почему бы и нет? – последовал жёсткий ответ. – Они рвутся в рай, и чем больше страданий испытают, тем скорее туда попадут… Снимите с них рубашки!
– Да ты…
– Слушай, чёрный! – резко бросил ему его приятель и спутник, всё более раздражаясь. – Я уже сбился со счёта, сколько времени мы бродим по этим лесам и барахтаемся в этих проклятых топях. Я хочу закончить это дело раз и навсегда, и если эти двое ублюдков, убийц детей, не облегчат мне задачу, они узнают, кто я такой. Давай!
Он подошёл к дереву, которое указал, и, воспользовавшись мачете, сделал на нём дюжину надрезов. Вскоре из них начала сочиться белесая смола, от которой он тут же отшатнулся, словно боялся, что она может его укусить.
Когда с пленников сдёрнули рубашки, оставив их спины оголёнными, проводник лишь покачал головой в явном неодобрении и пробормотал:
– Вам не позавидуешь, парни, потому что я знаю этого белого расиста, и если он начинает что-то, то доводит до конца. Если эта проклятая Кровь Сатаны попадёт вам в глаз – ослепнете, если капля упадёт на голову – останетесь лысыми навсегда. Она впитается в плоть, словно огненные муравьи, что сожрут вас заживо, разъедая мягкие ткани так, что вы будете мучиться часами, а может, и днями, прежде чем яд доберётся до сердца.
– Он не может так с нами поступить! – взмолился обезображенный пленник, и в его голосе звучал неподдельный ужас.
– О, ещё как может! Этот ублюдок – садист, который наслаждается страданиями других до последнего их вздоха.
Всё, что сказал Газа Магале, за исключением того, что Роман Баланегра был садистом и расистом, было правдой. Дерево, произрастающее в болотах, кишащих червями, термитами и бесчисленными агрессивными насекомыми, которые искали укрытие в его коре, ветвях и листьях, могло выжить только благодаря своей исключительно ядовитой и разъедающей смоле.
Поэтому не прошло и трёх минут с того момента, как пленников прижали спинами к разрезам на коре, крепко привязав их за руки и ноги, не давая двигаться, как они начали осознавать, что ожидающая их пытка выходит за рамки человеческих возможностей.
Палачи просто сели отдохнуть, зная, что потребуется терпение, ведь никто ещё не выдерживал столь жестокого и изощрённого истязания.
– Не то чтобы мне нравились такие методы… – произнёс охотник спустя какое-то время, словно оправдываясь, – но эти свиньи насиловали, расчленяли, сжигали, пытали и убивали тысячи несчастных, и другого языка, кроме собственного зверства, они не понимают. Каждый день, пока Конни дышит, – это день, когда множество невинных погибает по его вине, так что каждая вырванная у него минута – это спасённые жизни мужчин, женщин и детей, утративших всякую надежду.
– Ну, если смотреть с этой стороны… – неохотно пробормотал проводник.
– А другого взгляда и нет. Огонь тушат огнём… – с насмешкой обратился он к своим жертвам, наблюдая, как их глаза расширились от ужаса. – Ну что, парни, больно?
– Сволочь!
– Тот, кто не готов быть сволочью в нужный момент, обречён быть дураком всю жизнь. Так что терпите.
Сначала раздавались глухие стоны, затем громкие жалобы, а потом и вовсе разносились нечеловеческие вопли. Лишь тогда Роман Баланегра посмотрел на часы, подошёл к дереву и сказал:
– Вы ещё можете спастись, но через несколько минут эта чёртова Кровь Сатаны проникнет в плоть так глубоко, что даже если захотим, уже ничего не сможем сделать. Так что решайте сами…
– Что ты хочешь знать?
– Я уже сказал: где прячется ласка?
– Никто не знает, – ответил обезображенный. – Единственное, что нам известно – он сооружает свой штаб на слиянии двух рек между Пембо и Самуоли.
– Я знаю это место… – тут же отозвался Гуник. – В Пембо всего пять хижин, в Самуоли – не больше дюжины, и уже несколько месяцев они почти безлюдны.
– Есть ли в окрестностях достаточно большая равнина, чтобы там мог приземлиться самолёт? – спросил охотник.
– Насколько я помню, нет… – немедленно ответил тот.
– В таком случае этот идиот принял нас за дураков, – пробормотал недовольно Роман Баланегра, начиная собирать свои вещи. – Конни никогда бы не стал устраивать штаб там, где у него нет гарантированной возможности снабжения с воздуха. Уходим отсюда, пусть эта проклятая смола проест их до костей.
– Подожди! – вмешался сержант, охваченный ужасом. – Он не врёт, это действительно место сбора войск перед пересечением границы. Скоро там должен появиться и сам Конни.
– И как он собирается снабжать столько людей?
– По воздуху… – Он сделал паузу, явно желая придать словам убедительности, а затем добавил: – Гидросамолётом.
– Гидросамолёт? – удивился Газа Магале. – Не может быть!
– Клянусь, это правда… – почти всхлипнул тот. – Мы владеем им уже три месяца, он окрашен так, что его не видно с воздуха, а пилот может сесть где угодно.
– Белый? – при утвердительном кивке сержанта проводник уточнил: – Как его зовут?
– Канада Драй.
– Ублюдок! – взревел Роман Баланегра. – Франк Канадец! Теперь-то я тебе верю. Этот наёмник продастся любому, он и в биде приземлится, если заплатят. Я слышал, что правительство отняло у него самолёт, но, похоже, эта крыса раздобыла новый… – Он указал на дерево: – Развяжите их и пусть отмокают. Когда боль утихнет, попробуем удалить смолу, хотя, боюсь, дыры у них останутся навсегда…
Удаление смолы оказалось долгим, сложным и жутким процессом. Смола впилась в плоть так, что пришлось вырезать заражённые участки… Затем они прикладывали к ране рассол, смешанный с измельченными листьями пансалика, что помогало остановить кровотечение, а также являлось мощным анальгетиком. Несмотря на это оба несчастных потеряли сознания.
– Это самое мерзкое, бесчеловечное и аморальное дело, которое мне довелось совершить, – признался Баланегра. – Но иначе мы могли бы годами искать этого ублюдка.
–Ну если то, что они сказали правда, и он намерен проникнуть в Судан через Судд, мы не поднимем на него руку в течение 10 лет. – Даже Джозеф Кони не настолько безумен, чтобы
