Паук - Ларс Кеплер
— Она идёт, — говорит Сага в микрофон.
Сюзанну Хьельм ведут двое охранников.
Сага и Йона заранее обсудили стратегию и решили, что нет смысла тратить время, пытаясь добиться признания в убийстве Люка. Сюзанну признают виновной в его смерти независимо от её показаний. Вместо этого они намерены склонить её к разговору о Юреке Вальтере. Если Сюзанна причастна к убийствам Марго, Северина, Саймона и Вернера, то Юрек Вальтер — незавершённая глава в её душе, ключ к пониманию, почему она делала то, что делала.
Ни один из них не уверен, что именно Сюзанна — тот серийный убийца, которого они ищут. Но вполне возможно, что она его сообщница. Она считает государство своим врагом, чувствует себя преследуемой полицией и больше всего на свете ненавидит Йону Линну.
Охранники вводят Сюзанну в комнату для допросов. На ней свободная тюремная униформа с мешковатыми коленями и потёртыми манжетами.
Дежурный просит Сагу расписаться в журнале и пропускает внутрь адвоката Сюзанны — женщину средних лет с коротким носом, крупными очками и широким ртом.
Сюзанна тяжело вздыхает и опускает взгляд на руки, лежащие на столе. Татуированная кожа на её шее отливает сине‑зелёным, две косы свободно лежат на плечах.
«У неё красивое лицо», — думает Сага. Нетрудно представить её на школьных фотографиях: яркий взгляд, нежная улыбка. Одна из самых симпатичных девочек в классе, хорошистка, в нарядной новой одежде.
Но на лице сегодняшней Сюзанны — застарелая горечь, под бледно‑карими глазами мешки, по линии роста волос шелушится кожа.
Когда Йона арестовал её во второй раз, она сидела в одной из крошечных камер здания ашрама. Он надел на неё наручники и сфотографировал: кровь на лице, облупившаяся краска на рукояти топора, отпечатавшаяся на её правой ладони. Она всё бормотала, что ещё не закончила с ним.
— В тридцать пять лет вы были врачом‑специалистом с двумя дипломами, — начинает Сага. — У вас была высокооплачиваемая работа, вы пятнадцать лет были замужем за Микаэлем. У вас две дочери и большой хороший дом. Ни судимостей, ни проблем с кредитной историей, ни штрафов за парковку. Ничего.
— Акт первый, — бормочет Сюзанна, не поднимая глаз.
— А во втором акте? Вы стали убийцей, застрелили полицейского и провели годы в тюрьме… А теперь ещё один полицейский мёртв. Люк Ларссон. Он умер почти сразу от удара топором по голове.
— Сюзанна, — говорит адвокат, поднимая руку. — Я просто хочу напомнить вам, что на данном этапе вы не обязаны отвечать ни на какие вопросы. Помните, о чём я просил вас подумать, когда мы говорили по телефону.
— Просто не торопитесь и расскажите мне, что произошло, своими словами, — невозмутимо продолжает Сага.
— Я пошла за топором в сарай, чтобы срубить засохшую берёзу, и… — начинает Сюзанна.
— Сюзанна, — с мягкой улыбкой прерывает её адвокат.
— Что? — резко бросает та, вскинув раздражённый взгляд.
— Мы уже говорили об этом. Вам не стоит делать никаких признаний или…
— Какая разница?
— Если вы хотите, чтобы я вас защищала, мне нужно, чтобы вы меня слушали.
— Мне всё равно дадут пожизненное, — говорит Сюзанна, снова поворачиваясь к Саге. — Я видела, как полицейский подглядывал в наш ашрам во время одного из самых интимных наших ритуалов… Ни капли уважения. Ничего. Он вломился в наш мир и превратил всю нашу духовность и любовь в чёртово пип‑шоу.
— Понимаю, — говорит Сага.
— Как будто тёмное стекло треснуло, — продолжает Сюзанна. — Прямо здесь, за моими глазами, в мозгу.
— Сюзанна признаёт, что была там, но не… — начинает адвокат.
— Всё, о чём я могла думать, — что он должен умереть, — неумолимо произносит Сюзанна. — Сдохни, ублюдок, сдохни, свинья… После того, как я это сделала, единственным настоящим разочарованием было то, что я не раскроила череп Йоне Линне надвое.
— Почему? — спрашивает Сага.
— Он это слушает? — уточняет Сюзанна.
— Конечно.
— Йона, — говорит Сюзанна, глядя прямо в камеру. — Надеюсь, вы скоро умрёте. Чтобы вы и ваша семья оказались в аду.
— Почему вы его так ненавидите?
— Как женщина может простить человека, который отнял у неё детей?
— Вы действительно всё продумали? — спокойно спрашивает Сага.
Взгляд Сюзанны каменеет.
— Как вы думаете?
— Расскажите, что произошло. Как вы в итоге лишились опеки?
— Йона появился и всё испортил.
— Вы работали в психиатрическом отделении больницы Лёвенстрёмска, — продолжает Сага.
— Да.
Адвокат обеспокоенно смотрит на подзащитную.
— И вы отвечали за пациента по имени Юрек Вальтер, когда попросили отпуск, — говорит Сага.
— Да.
— Зачем? Зачем вам нужен был отпуск?
— Потому что я перестала доверять себе, — отвечает Сюзанна, опуская глаза. — Я изменилась. Я больше не контролировала свои мысли.
— Почему?
Сюзанна тихо усмехается и качает головой.
— Юрек заставлял вас говорить то, чего вы не хотели говорить, правда? Заставлял слушать то, что вы не хотели слышать, — произносит Сага.
— Более или менее.
— И что он вам сказал?
— Разное. Я не помню.
— Я уверена, вы до сих пор вспоминаете кое‑какие его слова. Думаю, вы думаете о них каждый день.
Дыхание Сюзанны становится тяжелее, её немного мутило.
— Меня предупредили, чтобы я его не слушала, — говорит она. — Большинство носило беруши рядом с ним. Но… не знаю. Мне это казалось бесчеловечным.
— Вы всё ещё были в первом акте, — говорит Сага.
— М‑да. Ещё несколько недель.
— Что вы слышали?
— Философские и моральные рассуждения. То, о чём он хотел, чтобы я… задумалась.
— Можете привести пример? — мягко подталкивает её Сага.
Словно рассказывая о собственных воспоминаниях, Сюзанна начинает говорить о зимней ночи в полуразрушенной горной деревне на Кавказе. На улице было минус двадцать, снег хрустел и искрился, такой холод, что у людей почти застыл на воздухе вдох.
Сюзанна заламывает руки и смотрит в пустоту, рассказывая, как Юрек вытащил мать и взрослого сына во двор в одних пижамах и привязал к обледенелому столбу у колодца.
— Ляла и Ахмад — так их звали. У обоих были светло‑голубые глаза…
Юрек достал нож и воткнул его Ахмаду
