Лунатик - Ларс Кеплер

— Сначала думал, что это просто свет фар с большой дороги, но это фонарь…

— Где?

Хьюго тихо всхлипывает. Всего на пару секунд, но впечатление такое, будто перед ними брошенный ребёнок.

Ларс Грайнд поднимается и похлопывает себя по часам — ясно даёт понять Эрику, что пора заканчивать.

Гипнотизёр на мгновение встречается с ним взглядом, но снова поворачивается к Хьюго.

— Там кто‑нибудь есть? В лагере? — спрашивает он.

— Да… Я за ними слежу…

Дыхание Хьюго становится беспокойным. Он начинает скрести правой рукой подлокотник.

— Ты видишь кого‑нибудь с фонариком? — тихо спрашивает Эрик.

— Это женщина… В блестящем пальто и со светлыми волосами. Она поворачивает налево, через детскую площадку.

— Опиши её. Не торопись. Дыши глубоко и говори медленно.

— Свет… от её фонаря… скользит по грубому песку.

— Как она выглядит? — голос Эрика спокоен, но в нём слышится напряжение. Взгляд сосредоточен, насторожён, вены на висках слегка вздуваются.

— Не знаю, она слишком далеко. Идёт между рядами тёмных фургонов.

— Но ты продолжаешь следить за ней?

— Да.

— Что видишь сейчас? — спрашивает Эрик.

— Она останавливается и выключает фонарик… Но я вижу другой свет, дальше… В одном из фургонов.

— Ты видишь кого‑нибудь ещё?

— Нет, но свет горит… Я вижу его сквозь занавески.

— Ты знаешь, кто внутри?

— Мама? — шепчет он.

— Твоя мама — часть сна, — объясняет Эрик.

— Нет, она…

— Сосредоточься на женщине со светлыми волосами.

— Она стоит у фургона.

— Подойди ближе.

— Свет из окна падает на её волосы.

— Ты видишь её лицо?

— Нет, потому что… Она стоит ко мне спиной.

— Останься там и изучи её внимательнее. Сконцентрируйся на деталях.

— Сумка в её руке выглядит тяжёлой. Она грязная. И… пальцы у неё цвета кости… Их слишком много, очень тонкие…

— Что она делает? — спрашивает Эрик.

— Ставит сумку. Открывает. Достаёт что‑то. Потом подходит к двери и заходит внутрь, — отвечает Хьюго.

— Что она достала?

— Не знаю.

— Тогда немного отмотаем назад… Видишь, как блондинка ставит сумку на траву? — спрашивает Эрик.

— Да.

— Посмотри ей в лицо.

— Я не вижу, — бормочет он.

— Отражения, — тихо замечает Йона.

— Есть на фургоне хотя бы одно чёрное окно? — спрашивает Эрик.

— То, что на двери.

— Сосредоточься на нём, когда она будет подходить.

— Слишком быстро, она уже внутри. Дверь за собой закрыла — говорит он, и по щекам у него текут слёзы.

Ларс Грайнд поднимается и снова стучит по часам, словно настаивая: пора остановиться.

— Вспомни, — продолжает Эрик. — Холодно, в воздухе кружатся снежинки. Женщина ставит сумку. Ты видишь её руки. Это обычные руки, она не скелет. Просто обычная женщина…

Мышцы Хьюго напрягаются, будто он хочет привстать с кресла.

— Что она достаёт из сумки? — спрашивает Эрик.

— Я ничего не вижу, — шепчет он.

— Не бойся, Хьюго. Всё в порядке. У тебя достаточно времени, чтобы рассмотреть каждую деталь. Женщина медленно подходит к двери. Свет из окна падает ей на лицо сбоку. И как раз в тот момент, когда она берётся за ручку, ты видишь её отражение в чёрном стекле.

— Я вижу отражение, — говорит Хьюго. — Но она опустила голову, будто знает, что я на неё смотрю.

— Удерживай это изображение. Ты что‑нибудь различаешь?

— Только кусок черепа… Трещины от глазниц поднимаются вверх, ко лбу… Она открывает дверь левой рукой и прячет топор в правой, за спиной…

Глава 28.

Йона благодарит Эрика, когда высаживает его на улице у дома в Гамла Энскеде, затем возвращается в Стокгольм, паркует машину в подземном гараже, поднимается на лифте на свой этаж и звонит Валерии.

— Любимый? — отвечает она.

— Рад слышать твой голос. Как ты?

— Нормально. Мама почти всё время сидит у окна, так что мне приходится разбираться со всеми родственниками, которые приходят с едой и цветами.

— Как ты себя чувствуешь?

— Папа был стариком.

— Я знаю. Но всё равно… Неважно, сколько нам лет и знаем ли мы заранее, потеря родителя всегда тяжела.

— Да. Я много думала, немного поплакала, — говорит она.

— Я скучаю по тебе.

— Ты же ещё не съел свои шоколадные монеты?

— Я уже начал на них поглядывать.

— Ты мог бы быть здесь, — говорит она. — Никак?

— Мне очень жаль.

— Приходи за своим мёдом, — шепчет она.

Они разговаривают ещё какое‑то время. Потом кто‑то стучит в дверь, и Валерия говорит, что должна пойти посмотреть, кто пришёл.

Йона всё ещё улыбается, заходя на кухню и кладя телефон на столешницу. Готовит себе простую пасту с итальянской салями, ставит тарелку у окна, садится и смотрит наружу.

Под чёрным ночным небом город напоминает ложе из тлеющих углей.

Пока он ест, мысли возвращаются к расследованию и к тому, что они, наконец, добились прорыва. Будто одна из множества запертых дверей вдруг щёлкнула и медленно распахнулась.

Хьюго оказался невероятно восприимчив к гипнозу, почти мгновенно погрузившись в глубокий транс. Эрик прочертил борозду на песке, и мальчик шёл по ней, словно по воде.

Когда сеанс закончился и его вывели из гипноза, лицо Хьюго было бледным и покрытым потом. Он несколько секунд смотрел в одну точку, а потом пробормотал:

— Никогда больше.

Эрик не был готов к той силе, которая высвободилась. Позже он сказал, что такой интенсивный гипноз — редкость. За все годы работы ему повезло встретить лишь пару человек, чей опыт хоть отдалённо напоминал то, что пережил Хьюго.

Во время сеанса он раз за разом поддерживал мальчика, подталкивал его попытаться распутать собственный кошмар. И в конце концов подросток смог дать им первое описание убийцы.

Блондинка в блестящем пальто вошла в фургон, пряча за спиной топор.

Йона откладывает вилку и нож и думает о том, как отчаянно они с командой работали. Как их нетрадиционный путь наконец привёл к реальному описанию.

— Неплохо, Йона, — говорит он себе.

Он достаёт из коробки одну шоколадную монету и кладёт её в рот, на секунду закрывая глаза.

Когда после гипноза Хьюго окончательно пришёл в себя, его трясло так сильно, что Ларсу Грайнду пришлось дать ему пятьдесят миллиграммов