Лунатик - Ларс Кеплер
— Моё детство — по крайней мере, до лет десяти — будто другой мир. Какой‑то странный фильм — говорит Бернард. — Не могу поверить, что тот мальчик — тот же самый человек, который сейчас сидит здесь с тобой. Конечно, во мне всё ещё что‑то от него осталось — вкус крови во рту, то, как он стискивал зубы, чтобы не разреветься от страха, но…
Агнета думает, не пытается ли он таким образом понять, видела ли она фотографию на галечном пляже.
Она чувствует вину за то, что позволила ему так легко увести себя в сторону, за то, что не догадалась раньше. Бернард никогда не был с ней жесток, ни разу, но у него всегда было острое чувство справедливости, и он неизменно вставал на сторону детей.
— Думаю, у всех по‑разному, — отвечает она. — Кажется, я довольно ясно представляю, кем была тогда… ну, начиная примерно с пяти лет.
— Знаю, но я ведь никогда не рассказываю тебе о своём детстве. И ты никогда не спрашиваешь.
— Я спрашивала, но у меня всегда было ощущение, что ты не хочешь об этом говорить.
— Какой в этом толк, Агнета? — спрашивает он, и в голосе появляется какая-то жёсткость.
— Я просто так почувствовала, — отвечает она и с трудом сглатывает.
С нарастающей паникой Агнета понимает: Бернард, должно быть, заметил резинку на столе.
— Ты знаешь, почему я никогда не делился с тобой своими детскими воспоминаниями?
— Ты упоминал аварию с автобусом.
— Да. Небольшую аварию, которая закончилась тем, что моя мать покончила с собой у меня на глазах, — говорит он ровным тоном.
— Боже мой…
— Топором, — он улыбается.
Агнета вспоминает шрам Бернарда, то, что он с самого начала их отношений всегда был скрыт под волосами на его груди. Она знает, как ощущается этот шрам под кончиками пальцев.
Она также помнит, что когда‑то, в начале их связи, спросила его о нём, и он ответил, что в детстве попал в автобусную аварию.
Но это было неправдой.
— Огонь — стихия серийного убийцы, — говорит Бернард, скорее себе, чем ей. — Он горит и распространяется, как лесной пожар, если его никто не остановит.
Он встаёт, наливает себе ещё вина и смотрит в темноту за окном, прежде чем снова сесть.
Агнета знает: ей нужно уйти от него любой ценой, прежде чем на неё обрушится дождь из его красных стрел.
— Мне сходить за дровами? — спрашивает она как можно естественнее.
— У нас тут достаточно.
— До утра не хватит, — говорит она и внезапно чувствует приступ тошноты.
— Посмотрим.
Ветер грохочет в дымоходе, свет от огня дрожит на торшере с серым абажуром из змеиной кожи.
Бернард макает палец в вино и рассеянно проводит на столешнице едва заметную линию.
— Что ты думаешь о «Вдове»? Мы и правда ищем женщину? — спрашивает он и делает глоток.
— Почти все серийные убийцы — мужчины, — отвечает она, прикрывая ладонью дрожащие губы, пока не берёт себя в руки.
— Одиночки.
— Асоциальные.
— Как писатели, — уточняет он со странной улыбкой.
— Нет, — она тоже улыбается.
— С лишённым любви или жестоким детством, — продолжает он. — Раньше пытки животных считались отличительным признаком, но…
— Знаю. Кто не мучил хоть какое‑нибудь животное? — говорит она, затем торопливо добавляет: — Шучу, конечно.
— Я только что прочитал отчёт с последнего съезда ФБР, — говорит он, — и они немного отошли от темы недержания мочи, пыток животных и пиромании.
— Хм. Чтобы случайно никого не исключить, — кивает она.
Внезапный порыв ветра почти гасит огонь. Окна дребезжат, и снаружи с громким треском ломается ветка.
— Как думаешь, это «Вдова» приходила сюда? Чтобы остановить Хьюго? — спрашивает он. — Кто ударил меня и забрал золото с деньгами, чтобы всё выглядело как обычный взлом?
— Или, может быть, это и был просто взлом.
— Но, если это была убийца, она может вернуться.
— Не говори так, — шепчет Агнета.
— Мы же не можем сейчас вызвать полицию.
— Перестань.
Вьюга воет вокруг дома с такой силой, что кажется, будто ветер вот‑вот подхватит дом и унесёт его, как карусель в торнадо.
— Ни телефона, ни интернета. Даже экстренные вызовы не работают — говорит Бернард с улыбкой.
— Давай перестанем об этом говорить? — умоляет она, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
— Извини, я просто ничего не могу с собой поделать.
— Очень смешно, — бормочет она.
— Ты мне доверяешь? — дразнит он её, делая жуткий голос.
— Ты просто хочешь, чтобы мне стало не по себе.
— Ты правда боишься?
— Нет, не боюсь. Просто тяжело… после взлома и после того, как имя Хьюго появилось в прессе…
— И эта буря, которая, по прогнозам, будет бушевать ещё несколько дней, — говорит Бернард, обмакивает палец в вино и рисует на столе стрелку, указывающую прямо на неё.
Глава 79.
Дорогу занесло снегом, и он глушит шум шин Йоны, когда тот едет через один тёмный квартал за другим.
Он пытается снова дозвониться до Хьюго и Агнеты, но мобильная сеть всё ещё не работает. Даже полицейская система связи перестала функционировать час назад.
Резерв, который должен был выдержать семь дней в подобных ситуациях, не спас: базовые станции «Тетранет», похоже, тоже отключились, вероятно из‑за поваленных мачт.
При всём напряжении, кипящем внутри, Йона знает: ехать быстрее нельзя.
Он проезжает мимо брошенного автобуса на обочине, и через секунду тот исчезает, поглощённый белым вихрем.
Когда метель наваливается на поля и луга, окутывая машину, мысли Йоны возвращаются к сеансам гипноза с Хьюго — к кошмарной второй попытке и урезанной третьей.
Всё вдруг стало таким ясным.
Сердце колотилось от адреналина, и в голове мелькнула мысль, что он заслужил одну из своих шоколадных монет.
Сначала Хьюго смотрел через одно окно с несколькими стёклами, затем через другое — с закруглёнными углами и куском наличника, свисающим к низу.
Это был не случай столкновения кошмара с реальностью. На самом
