Шторм на «Лазурном берегу» - Кристин Казон
Шкипер посмотрел на Дюваля.
— Пусть я мало смыслю в кораблях и парусах, но до сих пор я понимал вас без особого труда, — с легкой иронией заметил Дюваль.
— Хорошо, если так, — сказал Теольен и продолжил: — Когда хозяин планирует отправиться в рейс, тут начинается суматоха. В этот момент нужно взять себя в руки, быть активным, схватывать все на лету, а когда мы выходим в море, вести себя так, чтобы тебя было по возможности не видно и не (слышно. Мы на этом корабле плаваем по старинке. То есть у нас есть двигатель, радио, но, например, нет автоматической системы управления. Это означает, что всегда кто-то должен быть у руля. В нашем случае хозяин и сам частенько становится за штурвал. Нравится ему это дело. Но и без этого для трех мужчин на таком большом корабле работы хватает. Постоянно приходится либо ставить, либо убирать паруса. С этими матросами у меня все складывалось довольно удачно. Оба универсалы, то есть, черт, перебил он себя, были универсалами, могли починить что угодно, разбирались в дайвинге, а Френе был неплохим поваром. Он даже, по-моему, работал в каком-то отеле. Он умел готовить, одеваться и даже обслужить за столом, этого у него было не отнять. Кроме того, у него была смазливая мордашка, и он знал всякие светские штучки, которыми приводил в восторг всех дамочек на борту, пока смешивал им коктейли. Короче, мог поддержать разговор, в нужный момент улыбнуться, пошутить, когда надо. Этим-то он и зацепил Лонгли, особенно Айру, которая была от него просто без ума, — вспомнив об этом, Теольен закатил глаза. — В остальном же он был ленивым куском дерьма, у которого получалось в нужный момент откосить от работы и заставить работать вместо себя других. Взять тряпку, кисть и лак, сделать вид, что работаешь, и при этом болтать с прохожими на причале, потом упасть типа в обморок и отлеживаться в койке под палубой — в этом был весь Френе. Но ему нравилось ходить на «Зефире», он хвастался им, будто это был его собственный корабль, ему нравилось копировать манеры Лонгли, и, видимо, в своем воображении он Уже представлял себя владельцем «Зефира». Вероятно это была единственная работа, которой он, по его мнению, был достоин. У него была лицензия, и он умел обращаться с кораблем, но я не собирался продлевать с ним контракт. И он это знал. Я ему об этом сказал.
— И вы повздорили?
— Ну, — буркнул шкипер, такое случалось и раньше.
— Значит, у него была причина на вас обижаться?
— И да и нет. Я только сказал ему в конце сезона, что этот сезон последний. Что людям его сорта не место на борту. Однажды я чуть не скинул его с корабля. Еле сдержался.
— А почему вы хотели скинуть его с корабля?
— Потому что я поймал его с наркотой на борту.
Дюваль прищелкнул языком.
— Дайте-ка угадаю: сразу после того, как вы побывали на Капри.
— Да, — медленно сказал Теольен. Кажется, до него начало доходить.
— И вы не заявили на него?
— Нет, я выбросил пакет за борт и сказал ему, чтобы он прекратил страдать ерундой или я вышвырну его прямо сейчас. А еще сказал, что не хочу видеть его на корабле в следующем сезоне. Вот и все. Наверное, ему стоило бы меня поблагодарить за то, что так легко отделался.
— Сомневаюсь, что благодарность была как раз тем чувством, которое испытывал к вам Френе.
Теольен пожал плечами, а потом хлопнул себя ладонью по лбу:
— Я кое-что вспомнил.
— Да?
— Я только что вспомнил, что, когда проснулся утром, мой талисман валялся на полу. Обычно я держу его в заднем кармане. Прямо здесь.
Он указал на карман брюк и вытащил овальный образок.
— Видите?!
Дюваль с интересом взглянул на талисман.
— И кто это? Христофор?
— Нет, — покачал головой Теольен, — Николай.
— Николай? Святой Николай? Покровитель мореходов?
— Он самый, — подтвердил Теольен.
— Понятно.
Если Дюваль и был удивлен, что у такого опытного моряка, оказывается, был святой покровитель, то ничем этого не выдал.
— Видите, все сходится, — сказал он. — Вас обыскивали, Теольен, нашли ключ и забрали ваш бумажник. И кто-то забрал ваш нож, а может, он просто выпал в процессе. И ваш талисман при этом тоже выпал.
— Как скажете, — насупившись, пробормотал шкипер.
— Теольен, неужели вы не понимаете?
Картина происшедшего открылась Дювалю во всей ясности.
— Той ночью вы крепко спали, просто невероятно крепко. Настолько крепко, что не заметили, как вас обокрали, да еще и убили двух ваших помощников прямо на вашем корабле! Если хотите знать мое мнение, мсье Теольен, вас специально накачали наркотиками или снотворным, чтобы обокрасть.
Теольен медленно кивнул. Кажется, он понял.
— Возможно, — протянул он. — Вы имеете в виду, меня ошанхаили?
— Ч-чего?
— Когда-то давно, когда кто-то хотел даром заполучить на судно опытных моряков, он нанимал негодяев и те подпаивали людей в тавернах или били их дубинкой по голове, а потом бедняги приходили в себя на следующее утро в матросском гамаке где-нибудь далеко от берега. Это называлось шанхаить.
— Вот видите!
— Но я бы заметил…
— Как те бедняги, которых поили в кабаках? Вряд ли, — пожал плечами Дюваль. — Что вы пили в тот вечер в бистро?
— Да всё подряд, — замахал руками шкипер. — Очень много всего. Мне правда стыдно, комиссар, но я так разозлился на ту девушку, которая меня отшила, и на себя, что вел себя как придурок. Ну что мне еще сказать. Мне было стыдно, поэтому я хлопнул два-три стакана рома, чтобы как можно быстрее забыть об этом. У Мориани отличный старый ром. Он знает толк в алкоголе, — шкипер подумал и продолжил: — Может, вы и правы; как вы думаете, чем они меня накачали?
— Судя по вашему рассказу, это был так называемый «препарат насильника», — сказал Дюваль. — Его можно быстро и незаметно смешать с напитком, и это объясняет, почему вы были в отключке и ничего не помните. Или это просто сильное снотворное, к которому у вас нет привычки. С алкоголем его эффект усиливается. Но потребуется немного повозиться, чтобы разобраться, кто и чем
