Коллекция Энни Мэддокс - Шарлотта Брандиш
– И вы не отступились…
– Нам задолжали, мисс Адамсон! – шумно дыша, пояснила мисс Гриммет. – Шибко задолжали. И мне, и Томасу! Сдать монеты властям, говорите? А что эти власти сделали для нас?! Для меня, для брата? Для нашей семьи? Отца лишили работы, а когда он захворал, отправили подыхать, вышвырнули всех нас из дома на улицу! Матушка сгорела за считаные дни – никто и не почесался! Где они тогда были, ваши власти, а? Томаса, малолетнего сироту, выслали из собственной страны как каторжника! Что с того, что мы сами решили о себе позаботиться? Кому от этого убыток?
– А мистера Пламмера-то живьём сожгли, – содрогнулась кухарка. – И как у вас только, мисс Гриммет, рука-то не дрогнула…
Уязвлённая несправедливым обвинением, убийца с жаром возразила:
– Да господь с вами, миссис Мейси! Что ж я, нелюдь какая? Не болтайте чепухи. По голове я его ударила. Сильно, чтоб наверняка, но это ж быстро. Раз – и всё. Неужто, по-вашему, я бы живого человека на смерть в огне обрекла? Когда колонка-то взорвалась, он уж мёртвый был, ему уж всё равно было, что там дальше – хоть взрыв, хоть пожар, хоть светопреставление. И вы, душенька мисс Эппл, дурного-то не думайте себе, – ласково обратилась она к директрисе. – Энни – она вот ни минуточки лишней не мучилась. Как уснула – так и не проснулась. Ничего не успела понять. Мирно ушла, без мучений, тут уж я постаралась. К чему, думаю, вас огорчать лишний раз, вы и так вся на нервах.
Мисс Гриммет хотела утешающе похлопать ту по руке, но мисс Эппл резко поднялась и пересела на диван, где Энни, так и не нашедшая покоя при жизни, испустила последний вздох. Густая тень от портьеры скрыла от всех её лицо, и только сжатые в замок ладони, лежавшие на коленях, мелко дрожали.
– Это так, мисс Адамсон? – донеслось из сумрака, окутывающего её фигуру. – Всё случилось быстро?
– Да, мисс Эппл. Энни…
Оливию прервал стук в дверь. Когда вошёл доктор, мисс Данбар испуганно спросила:
– Бекки стало хуже?
– Нет-нет, всё в порядке, – успокоил всех доктор Гиллеспи. – С ней её сестра и Шейла. Они придут за мной, если понадобится.
Он с любопытством посмотрел на кошек, на перемазанного вареньем Энди, играющего с блестящим шиллингом, и хотел было что-то спросить, но умолк под тяжёлым взглядом инспектора.
– Скажите, доктор Гиллеспи, что произойдёт, если принявший хлорал вдохнёт большую дозу медицинского хлороформа? – обратилась к нему Оливия.
Быстро сообразив, что это отнюдь не праздный вопрос, доктор кратко ответил:
– Ну, хлороформ в большой дозе и сам по себе приведёт к угнетению сердечной деятельности вплоть до полной остановки. А в сочетании с хлоралгидратом этот процесс…
– В лабораторном отчёте не было ни слова о хлороформе, – мрачно перебил его Тревишем, заподозривший ошибку в рассуждениях Оливии.
Доктор же, поддёрнув брюки, уселся на свободный стул и не преминул блеснуть эрудицией:
– Как правило, сэр, первичная экспертиза показывает лишь присутствие вещества, повлёкшего летальный исход, и его примерную дозировку. К тому же при одновременном использовании хлоралгидрата и хлороформа возникают определённые сложности. Многие из реакций неспецифичны, и проводятся они с добавлением щёлочи, после чего хлорал разлагается с выделением хлороформа. Нужно производить повторное извлечение дистиллята малыми порциями эфира, либо брать реактив Несслера. В любом случае необходимо знать, что искать, и на это требуется время.
– Спасибо, доктор Гиллеспи. – Оливия кивнула ему и повернулась к преступнице: – Мисс Гриммет, насколько я помню, после случившегося на Вестери-роуд вы какое-то время работали уборщицей у дантиста, не так ли? Там, вероятно, вы и узнали, что хлорал и хлороформ никогда не используются вместе. И там, скорее всего, вы разжились некоторыми медикаментами, ещё не предполагая, где и когда они могут вам пригодиться.
– А чего добру пропадать? – огрызнулась та и пожала плечами. – Дантист тот разорился, аптекарь тоже, я опять без работы осталась. А лекарства всегда можно выгодно продать, если цену не заламывать. Кое-что себе оставила, конечно. Так, на всякий случай.
Доктор, начиная догадываться о подоплёке вопросов, вытаращился на младшую гувернантку, но сдержался и промолчал. Оливия же, не отвлекаясь на объяснения, продолжила:
– В тот день, когда Энни пригрозила мисс Эппл, что в силах разрушить её жизнь, и упомянула некие улики для полиции, вы поняли: действовать надо очень быстро. Кроме того, она сказала при всех, что знает о Томасе. Полагаю, именно в тот момент вы и решили её убить. Это был дерзкий, жестокий, абсолютно бесчеловечный, но очень изобретательный план. На этот раз способ убийства не подразумевал кровопролития, однако не думаю, что вами руководило сострадание к Энни. Вы лишь хотели избавиться от неё быстро и тихо, не оставляя следов и подставляя под удар в первую очередь того, кто даст ей хлорал. Вы прекрасно понимали, что этот человек станет подозреваемым номер один.
Из угла, где сидела мисс Эппл, до Оливии донёсся тяжёлый вздох, но ей пришлось продолжить, мысленно попросив у директрисы прощения за причиняемую боль.
– К тому же, мисс Гриммет, вам было многое известно о своей жертве. Например, вы знали, что Энни до истерики боится пауков. И устроили так, чтобы она обнаружила пару-тройку отборных экземпляров в своей комнате. Когда вы угощали меня какао, я заметила на вашем комоде небрежно брошенную пустую шкатулочку, а рядом – горку бусин и пуговиц. Тогда я никак не истолковала этот факт, а вот потом ко мне пришло понимание ваших действий. Вы хотели освободить себе плацдарм для поисков и изолировать Энни в гостиной, чтобы убить её после того, как она уснёт. Для этого вы наловили насекомых в кладовке, мимоходом повредив паутину. Время у вас нашлось, ведь вы первая покинули кабинет мисс Эппл, чтобы увести детей. Даже странно, что при такой изобретательности ума вы так и не нашли в комнате жертвы монеты, хитроумно припрятанные ею от посторонних глаз. Кстати, сэр, не забудьте проверить пудреницу из коллекции Энни. Думаю, вам придётся разбить ещё одно зеркало, чтобы обнаружить искомое, – обратилась Оливия к инспектору.
– Пудреница? – младшая гувернантка выпрямилась и закусила губу, будто не могла поверить в услышанное.
– На самом видном месте, не правда ли? – Оливия не отказала себе в удовольствии уязвить самолюбие преступницы. – Да и тайник
