Станция расплаты - Валерий Георгиевич Шарапов

— Что делать будешь, ментяра? — Хромой повел дулом в направлении Абрамцева. — Хочешь потягаться со мной? Твоя пукалка против моего ружьеца. Думаю, ты видел, что оно делает с людишками, которые хотели помешать Грише Ухрякову. Так что скажешь? Желаешь схлопотать здоровенную дырень в глупой башке или разбежимся полюбовно?

— Этому не бывать, Хромой. Не ты заказываешь музыку, — Абрамцев передернул плечами. — Такая шваль, как ты, не заслуживает права жить. Как бы ты ни хорохорился, а деваться тебе некуда. Посмотри вокруг: я здесь не один, позади меня еще шесть человек, и все с пистолетами. Как думаешь, сколько ты проживешь после того, как спустишь курок?

— А ты проверь, — в голосе Хромого не было слышно ни страха, ни отчаяния, только твердая уверенность в том, что его история закончится не здесь.

— Нет нужды проверять, Ухряков, потому что сейчас ты положишь оружие на землю, ляжешь лицом вниз, и все закончится. Ты уже много чего натворил, Хромой, пришло время сделать правильный выбор. Фортуна от тебя отвернулась, как вскоре отвернутся и друзья-уголовники. Предположим, что ты меня убьешь. Рассказать, что будет после? А будет следующее: мой напарник тебя возьмет, потому что перезарядить оружие ты не успеешь. А за то, что ты отправил на тот свет его кореша, он жестоко отомстит. Нет, он тебя не тронет, отомстит по-своему, по-ментовскому. Стоит ему пустить слушок, что ты сдал нам своих подельников, как отношение к тебе изменится.

— Чепуха. Хромой никогда никого не сдавал, все это знают. Твоему вранью никто не поверит.

— Разве? Ты оставил общак у свояка, там же лежали и документы на твоих подельников. Почему ты не отдал им долю после того, как дело было сделано? Почему забрал документы? И еще один вопрос: для чего ты каждый день ездил в город к свояку, а подельников оставлял в домике на базе, без денег и документов? Хочешь сказать, ты не собирался их кинуть? Допустим, я тебе верю, но поверят ли твои дружки с зоны?

Абрамцев блефовал, но выбора не было. Или Хромой ему поверит, или начнет стрелять. А ведь позади него люди, и не только сотрудники милиции, но и мирные граждане. Повернуться и посмотреть Абрамцев не мог, но по звукам понимал, что позади него собралась толпа. Также по опыту он знал: как бы ни была велика опасность, и сколько бы сотрудники милиции ни убеждали людей разойтись, зеваки все равно будут продолжать стоять, в надежде увидеть незабываемое зрелище. Такова человеческая природа.

— А ты хитер, мент. Я тебя почти зауважал, — выдал Хромой. — Только не говори об этом никому. Пусть наш секрет уйдет в могилу. Вместе с тобой.

— Не думаю, что ты решишься. Ты вор, Хромой. Вор и убийца, но ты не дурак. Ты понимаешь, что проиграл, и просто тянешь время. Сейчас ты надеешься на чудо, только чуда не произойдет. Тебя арестуют, будут судить, и ты получишь все, что причитается. Если ты когда-нибудь и выйдешь на волю, то только глубоким стариком.

Абрамцев говорил убежденно, и уверенность Хромого поколебалась. Каковы его шансы выпутаться из сложившейся ситуации? Честно говоря, никаких. Ментяра прав, его песенка спета. Отбиться от кучи легавых не удастся, даже будь у него в руках вместо обреза с двумя патронами пистолет с полной обоймой, ему все равно не уйти. Всего один выстрел с его стороны, и они превратят его в решето. А что, если так и сделать? Смерть лучше, чем бесчестье. Что, если мент и правда пустит слушок о том, что он, Хромой, зажал барыш и не захотел делиться с подельниками? Ведь в этом есть доля правды. Он не собирался отдавать Артему его долю. Да и Толстому он хотел отдать только половину из того, что ему причитается. Жадность обуяла, а это плохо. Всегда плохо. Никто об этом не знает, но пущенный слушок может в корне изменить его жизнь. Так почему бы не покончить с этим сейчас?

— О чем задумался, Хромой? Ищешь пути к отступлению? — Абрамцев снова заговорил. Он видел, что Хромой что-то обдумывает, и не ждал с его стороны ничего хорошего. — Послушай. Я предлагаю тебе хороший выход. Опусти оружие, подними руки, и останешься жив. Я не предлагаю тебе явки с повинной, не обещаю снисхождения суда, но я гарантирую, что сохраню тебе жизнь. Уверен, своим жертвам ты такого не предлагал, а они…

Абрамцев замолчал на полуслове. Кто-то в толпе вдруг начал кричать.

— Убийца! Убийца! Пусть сдохнет! Стреляйте, почему вы не стреляете?

Абрамцев не повернулся. Он поднял руку и громко прокричал:

— Всем убрать оружие! Всем! Это приказ. Я, капитан Абрамцев, ответственный за проведение операции, приказываю: никому не стрелять!

В толпе заохали, осуждающий ропот пронесся позади капитана Абрамцева. Он старался не думать о том, что происходит в толпе. Все свое внимание он сосредоточил на Хромом.

— Видишь, я держу свое слово. Очередь за тобой, — обратился он к Хромому.

Приказ Абрамцева, произнесенный в присутствии такого количества свидетелей, убедили Хромого в том, что мент не шутит. «Все, теперь мне одна дорога — в тюрьму, — подумал он, и тут в его голове созрел другой план. — Почему бы и нет?» — подумал он и улыбнулся.

— Нет, ментяра, по-твоему не будет, — произнес он, резким движением поднял обрез и направил его на себя. Дуло уперлось в подбородок, в толпе снова заохали. — Как тебе такой вариант: я раскрою себе башку на глазах у всех этих жалких людишек, и ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Не делай этого, Ухряков, в этом нет смысла, — Абрамцев попытался урезонить Хромого, но был уверен, что никакие доводы не помогут.

— Смысл есть во всем, — философски произнес Хромой. — Все закончится здесь и сейчас. И именно так, как решил я, а за тех жмуров пусть другие отвечают.

— Да стреляй ты уже, — выкрикнул кто-то из толпы.

Это отвлекло Хромого. Всего на долю секунды, но Абрамцеву хватило и этого. Он метнулся к Хромому, от неожиданности тот дернулся в сторону и машинально спустил курок. Абрамцев накрыл его своим телом, вырвал обрез из слабеющих рук и громко закричал:

— «Скорую», живо!

Хромой лежал на перроне и смотрел в небо. С каждой секундой взгляд становился все более бессмысленным, но на губах блуждала блаженная улыбка.

— Черта с два! Не бывать по-твоему, — обозлившись, сквозь зубы процедил Абрамцев. — Ты будешь жить, подонок, и ответишь сполна за все зло, которое причинил людям.

Он быстро осмотрел рану. Благодаря тому, что