Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская
Дэвид любил Эбберли. Он никогда не говорил об этом прямо – да и к чему бы он стал делать такие заявления? – но это было понятно хотя бы по тому, что он старался туда вернуться. Несмотря на особняк в Лондоне, его настоящим домом был Эбберли. А вот Джулиус Шелторп не считал Клэйхит-Корт домом, скорее местом, где вынужден был отбывать неприятную повинность. И за этот дом, и без того уже больной, умирающий, Айрис было обидно чуть не до слёз. Он уже не казался ей мертвенно-жутким, как в первые дни, и даже к его холоду, скрипучим полам и гуляющим повсюду сквознякам она начала привыкать.
Ночью ей снились башни и окна, ещё более огромные, чем в Клэйхит-Корте, коридоры и лестницы, ведущие в никуда, как на гравюрах Пиранези.
Проснулась Айрис чуть позже обычного, но до завтрака всё равно оставалось время, и она решила посидеть в кабинете, где Селлерс каждое утро растапливал для неё камин.
Камин и правда уже горел. Айрис достала из шкафа мемуары лорда Шелторпа и уже хотела устроиться в кресле у огня, как заметила на письменном столе, с которого вчера всё убрала, книгу.
Айрис испугалась, потому что первой в голову пришла нелепая, фантастическая мысль, что «Ворон вещей» её преследует. Она оставила его на туалетном столике в своей комнате – это она помнила абсолютно точно, – но книга была здесь, точно сама перенеслась вслед за ней…
И только потом в голову пришло более рациональное объяснение: на столе лежала похожая книга. Вернее, точно такая же.
Второй «Ворон вещей».
Глава 13
Незваный гость
Среда, 9 декабря 1964 года
Айрис открыла книгу. Это был тот же самый «Ворон вещей»: та же заурядная коричневая обложка, та же шероховатая дешёвая бумага, – но состояние книги было лучше, а на титульном листе хорошо поставленным, но чуть приземистым спенсерианом были выведены несколько строк.
Первым порывом было схватить книгу и бежать с ней к леди Шелторп, но Айрис решила сначала прочитать дарственную надпись. Она поставила её в тупик.
В память о прошлом. Тех дней, что мы провели вместе, оказалось ничтожно мало в сравнении с долгой жизнью, что нам суждено было прожить. Я помню каждый.
24 ноября '64
Автор
Какими бы странными ни были слова, удивили Айрис не они, а дата. Капитан Этеридж умер в октябре 1962 года. Как он мог указать в автографе 1964 год?
Тем более, Айрис это знала от миссис Этеридж, Родерик Шелторп приезжал в Окли в 1961 году, если не раньше. Судя по всему, книга была подписана именно тогда. Но когда бы она ни была подписана, даже если позднее личной встречи и отправлена почтой, на ней всё равно не мог стоять шестьдесят четвёртый год.
Двадцать четвёртое ноября было всего две недели назад! Что за абсурд?!
Предположим, Питер Этеридж был уже стар и сильно болел. Он мог ошибиться, спутать год. Айрис, к примеру, чуть не до середины января везде писала предыдущий год, а потом исправляла.
Но даже когда ошибалась, она не писала даты в будущем.
Что это могло значить?
Пока никаких других версий, кроме банальной ошибки, не было.
Даже если кто-то решил подделать автограф Питера Этериджа, чтобы заработать на этом денег, он бы явно потрудился узнать, когда Этеридж умер, и не стал бы ставить такое число.
Впрочем, её это не касалось. Ей надо просто отнести книгу леди Шелторп, дождаться Дэвида, уехать отсюда и забыть об этой книге навсегда.
И всё же – что за странная надпись, странная дата?
Айрис присмотрелась к надписи. Может быть, кто-то из Шелторпов, расстроенный этой глупой историей, решил купить книгу у букиниста, сделать на ней надпись и выдать за тот самый экземпляр из коллекции лорда Шелторпа?
Сомнительно. Во-первых, надпись, сделанная фиолетовыми, но уже немного побуревшими чернилами, не выглядела свежей. Во-вторых, почерк был очень похож на тот, что Айрис видела в книге Ментон-Уайта. Почерк стал чуть более размашистым и неровным, но это явно писал один и тот же человек, просто в разные периоды жизни, закономерным образом «удаляясь» от почти безупречного спенсериана. В-третьих, даже если предположить, что кто-то умел так искусно подделывать почерк, где он мог взять образец? Насколько Айрис было известно, существовало всего три книги с автографами Этериджа (одна из которых была потеряна ещё в сороковые годы), и не очень-то верилось, что кто-то из Шелторпов смог раздобыть одну из книг и организовать подделку почерка за несколько дней. Айрис думала, что они не успели бы даже разузнать, где эти книги хранятся, не то что каким-то образом их заполучить.
И эта дата… Может быть, что-то важное произошло в этот день?
Родерик Шелторп умер как раз в ноябре 1964 года. А что, если именно двадцать четвёртого?
Айрис от одной мысли жутко делалось.
Она посчитала, когда Дэвид уезжал на похороны, и получалось, что девятнадцатого ноября Родерика Шелторпа уже предали земле.
Айрис с облегчением выдохнула. Если бы он умер двадцать четвёртого, это было бы слишком ненормально.
Но даже так – очень и очень странно.
Она выдернула из печатной машинки листок, на котором начала печатать письмо профессору Коулу, и начала списывать текст посвящения. Она не сомневалась, что после того, как отдаст книгу леди Шелторп, больше она её не увидит.
Пока она переписывала, то задумалась ещё и о том, что даже подпись была необычной. Не Питер Этеридж, а «Автор».
Действуя больше по привычке, Айрис быстро пролистала страницы в поисках пометок или новых надписей. Она ничего не нашла, но обратила внимание, что номера некоторых страниц были обведены в кружочки.
Оттенок чернил был тем же самым, что в посвящении.
Айрис заодно переписала и номера обведённых страниц. Потом она сложила листок вчетверо и спрятала в карман юбки.
За завтраком леди Шелторп была в таком хорошем настроении, в каком Айрис никогда её не видела. Очевидно, её успокаивала и согревала мысль, что книга найдена и лежит в
