Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская
Бедняга Ричард всё больше и больше отождествлял себя с Киприаном и начал считать, что тот час, когда он ребёнком открыл книгу, предрёк его будущее.
Момент, когда маленький Ричард впервые видел рисунок, был описан сильно и точно. Книга сама раскрылась на том развороте, и сначала Ричард увидел самое крупное изображение: молящуюся Юстину на коленях, устрашённых бесов и где-то вдали изломанную фигуру Киприана, взывающего к потусторонним силам. В глаза ему бросились голубые одежды Юстины и красные Киприана, и золотые звёзды, рассыпанные по тёмно-синему небу.
Всё, что описывал Питер Этеридж: запах пыли и кожи, шероховатость и ломкость пергамента, яркость и пестрота красок, вспышки позолоты, даже холод в комнате, даже скапливающиеся в груди оторопь и восторг – пугающим образом напоминало то, что испытала Айрис, когда три дня назад открыла часослов Анны Орильякской. Как будто Этеридж прокрался в её голову и описал её чувства.
Айрис даже на секунду засомневалась, не спит ли она. Всё казалось каким-то нереальным. Может быть, она наслушалась рассказов Ментона-Уайта, а теперь просто видит вдохновлённый ими сон?
Нет, это был не сон. Просто странное и тревожное чувство. Как будто мир расслаивался на два: обычный и потаённый.
Айрис решила больше не читать сегодня – ей и без того уже было не по себе, – но всё равно долго не могла уснуть.
Четверг, 10 декабря 1964 года
Дэвид Вентворт приехал около двенадцати утра, и почти одновременно с ним – пожилой джентльмен в сопровождении сестры и жены, очередной родственник Шелторпов. Парадные комнаты на первом этаже выглядели как никогда людными и оживлёнными – и это ещё при том, что леди Изабель увела обеих дочек Элеоноры на конюшни, пообщаться с лошадками и покататься верхом, и не все гости прибыли: к трём, когда должно было состояться чтение завещания, ожидали поверенного из Лондона, представителей колледжей, которым было что-то завещано, сэра Фрэнсиса и ещё одного друга семьи.
За обедом леди Шелторп была в хорошем расположении духа: с лица исчезло обычное недовольное выражение, а улыбка казалась искренней. Раньше даже в её улыбке Айрис видела какой-то подвох, точно леди Шелторп втайне ехидно посмеивалась.
До трёх оставалось время, и Айрис с Дэвидом ушли на прогулку. Теперь Айрис знала, что в сторону парка ходить бесполезно, и повела Дэвида в другую – по подъездной дорожке в сторону городка. Всю прогулку Айрис говорила почти не переставая – ей было чем поделиться.
Когда они возвращались, их обогнала длинная чёрная машина, которая мчалась к дому на такой скорости, словно кто-то опаздывал к отходу последнего поезда, а может, к чему-то ещё более важному. Ни Айрис, ни Дэвид не успели разглядеть, кто сидел в машине, но, не сговариваясь, ускорили шаг: им хотелось узнать, кто приехал, и у обоих эта машина – в целом самая обычная – вызывала какое-то недоброе чувство. В самой её скорости, неуместной на этой узкой дороге, ощущался намёк на вторжение.
И они угадали – это действительно было вторжение. В Клэйхит-Корт явился незваный гость.
С такого расстояния Айрис видела только, как в дом вошёл крупный мужчина в тёмном пальто и шляпе, а вот Дэвид узнал его:
– Это Доминик Томпсон, муж леди Изабель. Что ему тут нужно? Они же разводятся.
– Ещё и в такой день! – добавила Айрис.
– Он всё рассчитал – если бы он приехал вчера, его бы могли просто не пустить в дом, а сейчас, когда здесь гости, никто не захочет устраивать скандал. Он же так просто не уйдёт, начнёт колотить в двери и окна.
– Он так сделает?! – не поверила своим ушам Айрис. – Но они же могут вызвать полицию.
– Томпсон прекрасно понимает, что они это сделают только в крайнем случае. Его пустят в дом, чтобы не поднимать шума и тихонько всё уладить.
– А почему вы сразу не сказали мне, что леди Изабель его жена? – спросила Айрис. – Когда рассказывали, кто живёт в Клэйхит-Корте.
– Она скоро перестанет быть его женой. А вы как-то говорили, что терпеть его не можете. Я не хотел, чтобы вы воспринимали её как жену Томпсона.
– Я же понимаю, что жена – отдельный человек, а не приложение к мужу, – сказала Айрис, хотя подумала, что в чём-то Дэвид был прав. Скорее всего, знай она правду, то не смогла бы относиться к леди Изабель непредвзято.
Машина поехала вдоль дома дальше, к гаражу, а Селлерс, встречавший гостя, остался на крыльце, чтобы впустить в дом Айрис и Дэвида.
Когда они вошли в холл, Доминик Томпсон, уже без пальто и шляпы, громко спорил с миссис Хардвик, которая, судя по всему, с трудом удерживала полагающееся горничной из хорошего дома невозмутимое выражение лица.
– Я не собираюсь ждать ни в какой синей гостиной! Как и в жёлтой, зелёной и какие тут у вас ещё есть! Ни в какой! Слышите вы меня? Я хочу немедленно встретиться со своей женой или с хозяйкой дома. Я знаю, что она сейчас затаилась в своей комнатёнке вон там! – Томпсон ткнул пальцем в ту сторону, где как раз и располагалась личная гостиная леди Шелторп.
– Леди Шелторп сейчас не может… – твёрдо начала миссис Хардвик.
Томпсон не дал ей договорить:
– Тогда я подожду в её гостиной. А мои вещи из машины пусть отнесут в спальню. И не смейте говорить, что это невозможно. Я – член этой семьи, близкий родственник покойного графа Шелторпа!
– Я уточню у леди Шелторп. – Хардвик была вынуждена капитулировать перед таким напором, развернулась на каблуках и скрылась за одной из дверей, ведущих вглубь дома.
Доминик Томпсон довольно крякнул, воинственно вскинул голову и пошёл в сторону лестницы.
– Добрый день, мистер Томпсон, – заговорил Дэвид.
Томпсон развернул своё крупное, грузное тело так резко, словно боялся нападения со спины.
Вживую Доминик Томпсон выглядел не настолько несимпатичным, как по телевизору или на фотографиях. Судя по всему, он был из тех людей, которых камера не любит и нелицеприятно высвечивает все недостатки. А ещё он показался Айрис старше, чем она его себе представляла. В волосах было много седины, вокруг глаз собрались глубокие морщины, а щёки обвисли.
– А, это вы, Вентворт? – улыбнулся Томпсон, сверкнув ровными, крепкими зубами. –
