Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье

Варя молча смотрела в стол, кусая губы. В дверь осторожно поскрёбся официант.

– Войдите! – ответила Варвара, подняв голову, и Алексей поразился перемене её тона. Не отводя лица и не стесняясь заплаканных глаз, она вновь заказала:

– Любезный, принеси мне суп консоме, ещё пирожков и пломбир. Но сначала кофе. И водки повтори.

Официант посмотрел на Алексея. Тот покачал головой, мол, неси, что барышня сказала[34].

Варвара продолжила:

– И счёт можешь сразу предъявить, я расплачусь.

Официант вновь перевёл взгляд на Алексея. Надеясь, что в полумраке кабинета не видно стыда на его лице, Алексей снова кивнул.

– Как вы поняли, что я без средств? – спросил он, когда официант вышел. Лучшее средство от позора – честное признание. Тем более что терять ему этой ночью больше нечего.

Варя некоторое время смотрела на него, словно изучала. Потом отвернулась и ответила:

– Я не поняла.

Оказывается, его падение ещё не закончилось. Девушка предположила, что он галантно оплатит ужин, и решила проявить независимость, опередив его. La femme emancipée. А вышло… как и всё сегодня.

Тем временем вернулся официант, поставил перед Варварой чашку кофе и вторую рюмку. Девушка тут же опрокинула её в себя и тяжело задышала. Было очень заметно, что к спиртному Варвара Дмитриевна не привычна.

Спустя минуту она произнесла:

– Не волнуйтесь, я смогу оплатить, что заказала. Эти (она запнулась) не забрали мой кошелёк. Он… во внутреннем кармане был.

Господи, она ещё его и утешает! Алексею внезапно стало смешно. Он закрыл лицо рукою и мелко затрясся. Рядом с этой девушкой ситуация каждую минуту переворачивается с ног на голову. Или стонать хочется, или хихикать неприлично. А может, это просто нервное, всё-таки чудовищно насыщенный день. И завтра ему предстоит такой же. Надо немножко отдохнуть и придумать, как Варвару Дмитриевну обо всём расспросить. А после нужно вызволять рыжего. Тот ещё ловкач, а надо же, попался!

Некоторое время Алексей сидел, обдумывая варианты будущих действий. Озарённый идеей, он проговорил:

– Варвара Дмитриевна, вы должны мне помочь!

Но его уже никто не слышал. Обнимая пальчиками чашку с кофе, Варвара Дмитриевна спала.

Глава 15

Ожерелье горничной

Проснулся Алексей от невесомого прикосновения, будто кто-то пёрышком по лбу провёл. А потом уже резко и тревожно встряхнул за плечо.

– Алексей Фёдорович, Алексей Фёдорович, проснитесь! Где мы?

«Действительно, где? И кто это – “мы”?»

Алексей поднял голову. Спал он на столе с зелёным сукном, довольно-таки удобном для ситуации, когда выбора нет. Напротив стоял огромный сейф, не слишком старательно замаскированный под шкаф. И полки, заваленные счётными книгами.

Рядом, переминаясь в чулках на дощатом полу, стояла Варя. Вид у неё был со сна взъерошенный, слегка испуганный и почему-то виноватый. Ботинки её, расшнурованные, стояли чуть дальше, у диванчика, на который спящую Варю Алексей сам и перенёс. Он же и ботинки снял. Девушка, видимо, об этом догадалась, потому и смутилась.

Алексей потёр лицо, вытаскивая себя из чёрной ямы сна. Было слышно, как внизу множество людей дышат, переговариваются, двигают стулья. Дом, в котором они спали, был живым.

– Мы всё ещё в «Афонькином кабаке». В рабочем кабинете Афанасия Григорьевича.

– И кто это?

– Хозяин трактира. Он вчера нас встретил за стойкой.

– Тот… парень?

Алексей усмехнулся про себя. Когда официант, оглядев спящую Варвару Дмитриевну, вызвался позвать хозяина, ему тоже представился купец в летах, с окладистой бородой и часами на золотой цепи. А пришёл Афоня с мальчишеским румянцем и голубыми серьёзными глазами. Но по усердию, с каким половые бросались выполнять указания Афони, Алексей понял, что авторитет хозяина в трактире непререкаем.

– Афанасий Григорьевич оказал нам большую услугу. Спать на диванчике куда удобнее, чем за столом.

Варя сделала шаг назад, щёки её пылали.

– Простите, я, должно быть, вчера очень устала.

«Как же быстро краснеет эта девушка. У Михаила такой способности не было», – вновь подумал Алексей, а вслух ответил:

– Скорее, дело в водке.

И осёкся. Могли бы и поделикатнее, господин Эйлер.

Варя присела на диванчик и принялась надевать ботинки.

– Мне пора домой. Светает, значит, скоро на службу.

Алексей выпрямился, стараясь максимально незаметно потянуться. К счастью, боль в ноге слегка притупилась, с таким количеством дел, которые надо решить, возможность передвигаться ему крайне необходима. Он откинул полотенце, закрывающее остатки вчерашнего ужина: остывший суп консоме, пирожки и кофе. Мороженое официант забрал, всё равно растеклось бы. Но притронуться не посмел, всё ж ужин барышни.

Алексей встал и, отвлекая себя от еды, огляделся. Громко сказано – «кабинет». Скорее небольшая каморка под крышей, красноречиво намекающая, что хозяину для ведения дела не требуются ковры и золочёные перья, а вот замок необычной конструкции на входной двери весьма необходим. И телефонный аппарат у стола. Как обычно, при взгляде на технические новшества Алексей испытал острый укол зависти. Страшно захотелось снять трубку, чтобы услышать приветливый голос телефонной барышни. Говорят, работу на коммутаторе выдерживают только самые дружелюбные и уравновешенные. Это вполне объяснимо, учитывая, как московские граждане любят проверять границы терпения друг друга.

Варя закончила шнуровать ботинки, встала, отряхнула юбку. Алексей протянул ей ожерелье с камеей.

– Мне показалось, вас расстроила потеря колье. Оно было порвано, я починил… как смог. Но лучше показать его специалисту.

Варвара Дмитриевна недоверчиво взглянула на него.

– Вы… вы сходили за ним к реке? У вас же нога болит! Спасибо… – Девушка взяла ожерелье из рук Алексея, но надевать не стала, а прижала к груди. –  Вы не представляете, как я благодарна вам, Алексей Фёдорович. Это подарок… единственное, что осталось мне от мамы.

Разглядывая лицо девушки, стоящей так близко, Алексей сказал:

– Странно… Я провёл в госпитале почти три месяца. Как же так вышло, что я вас не запомнил? Это ведь просто невозможно! Вы… ваши глаза…

Варя закусила губу, но не оскорбилась и не обиделась. По крайней мере, виду не показала. И… снова зарделась.

– Вы долго лежали в забытьи, а когда очнулись, меня перевели работать на другой этаж.

– Почему же?

– Мне не изволили объяснить, – и отвернулась.

Знает и злится, понял он. Неприятная, видимо, была история, да только как расспросишь?

– А ещё вы совсем не похожи на своего брата.

Варя подняла на него недоумевающий взгляд.

– Михаил Малиновский был моим близким другом. Вы, наверное, его совсем не знали. А с Дмитрием Аполлоновичем сблизиться успели. Ведь… он же ваш отец, правда?

Алексей замолчал. Что-то было в лице Варвары Дмитриевны такое, труднообъяснимое. Вроде гневается, а в глазах насторожённость. Будто боится, а признавать это