Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская
– Вам нужно на второй этаж, мисс, – привратник открыл перед ней одну из дверей, настолько неотличимую от нескольких других, что Айрис ни за что не нашла бы её сама. – Как подниметесь, сразу будет дверь из холла, в коридор поворачивать не нужно.
Комната профессора Ментон-Уайта оказалась самой обычной комнатой оксфордского дона: большие окна, высокие потолки, старая мебель, много книг, запах табака и какая-то общая потёртость. Причём по-настоящему старые вещи вроде книжных шкафов, массивного письменного стола и картин на стене выглядели вполне неплохо или же им просто шла старина, а вот более свежие добавления: современные кресла на растопыренных в стороны ножках, ковёр на полу, проигрыватель – казались неопрятными.
К её приходу профессор приготовил чай и коробку печенья.
– Даже не знаю, прилично ли мне предлагать вам шерри, мисс Бирн, – сказал он, виновато разводя руками. – Но у меня есть отличный, и если вы…
Айрис, которая не готова была пить спиртное в первой половине дня, вежливо отказалась, и они перешли к обычным разговорам про общих знакомых и оксфордские новости, а потом Айрис задала главный вопрос, тот, ради которого сюда приехала:
– То, что вы сказали о книге Питера Этериджа… Про то, что издание с автографом автора может стоить очень и очень дорого… Мне хотелось бы узнать побольше.
– А о какой именно книге идёт речь?
– «Ворон вещей».
Профессор Ментон-Уайт задумчиво свёл густые брови:
– Вы уверены, что именно эта книга? Я не думаю, что… Вы видели книгу, мисс Бирн?
– Нет, – покачала головой Айрис. – Но другие люди видели. Она точно была. А сейчас её не могут найти. Она исчезла. Хозяева дома не считают её ценной, она важна как… как память об одном человеке. Но, возможно, она не просто затерялась, а была похищена. С целью продать, например, раз вы говорите, что она стоит дорого.
– Если знать, кому её предложить, – профессор поднял вверх палец.
– И кому же? И что ценного в подписи Питера Этериджа? Он известен в узких кругах, но не очень популярен. И когда вы говорите, что книга стоит дорого, то сколько это в фунтах? И… – Айрис сделала вдох для следующего вопроса, но поняла, что говорит слишком торопливо и даже нервно.
Она остановилась.
Они с профессором сидели по разные стороны круглого столика, стоявшего возле высокого окна, напоминающего окна Клэйхит-Корта, с тем лишь отличием, что здешнее окно было всё же поменьше и даже с двойными рамами – поэтому от него не расползался поток холодного воздуха.
Ментон-Уайт наклонился к столу, налил чай в одну из чашек и протянул её Айрис.
– Это не сказать что долгая история, – медленно заговорил он, – но лучше начать её с начала. Вам надо узнать, что за человек был капитан Этеридж. Я и сам сначала не знал. Я жил здесь, а издательство находилось в Лондоне. Мне присылали рукописи, и я работал над ними. Иногда я почти ничего не меняю в тексте, иногда приходится заставлять автора едва ли не переписать всю книгу. Знаете, некоторые рукописи – они как кристалл, всё строго на своём месте, поменяешь что-то в одном абзаце, это заденет следующий, войдёт в противоречие с третьим, и в итоге всё здание разрушится. А есть рукописи, похожие на облако, в них можно покопошиться. – Ментон-Уайт пошевелил пальцами в воздухе. – Сформировать из них что-то более… осязаемое. Вряд ли кристалл, но нечто твёрдое. Соответственно, с кристаллами работы не так уж и много, а вот с облаками… Уф-ф-ф… Этеридж прислал кристалл. Правок почти не было. Очень выверенный текст. Кроме двух историй, которые имели невнятную концовку. В итоге оба эти рассказа решили убрать из сборника, потому что Этеридж не смог предложить удовлетворительный финал. Это всё требовало согласований, переписки и прочего. Я неоднократно предлагал Этериджу созвониться, чтобы не тратить время на обмен письмами, но он каждый раз отказывался. Он жил в Окли, это деревня около Шиптона. Отсюда до Шиптона можно добраться поездом за полчаса, если не меньше. Я мог бы приехать к Этериджу, или он мог бы приехать ко мне в Оксфорд. Мы были, можно сказать, соседями, но он не соглашался. Я не стал настаивать. Кажется, я воспринял нежелание встречаться на свой счёт. Да, я решил, что… Впрочем, не важно. Как бы то ни было, книга вышла.
– И провалилась? – в нетерпении завершила Айрис, которой сейчас такая медлительная и обстоятельная манера излагать события казалась попросту мучительной.
– Не сказал бы. Если бы она провалилась, никто не стал бы печатать другие его книги. Она нашла своих читателей. Не так много, но, учитывая неудачный момент для выхода, перед самым началом войны, продажи шли неплохо. Да, «Пингвин» бы этой книгой не заинтересовался, но провалом я бы её не назвал. Возможно, напечатайся она тремя годами раньше, всё сложилось бы иначе. Книга потихоньку продавалась, но про самого Этериджа по-прежнему ничего не было слышно. Он не приезжал в издательство, не состоял в писательских клубах, не встречался с читателями. В книге даже его фотографии не было. Да и вообще нигде не было. Конечно, тогда я не придал этому особого значения… Мало ли… Ещё и время было такое, не до клубов… А потом со мной связалась Филлис Берлинер. Сейчас она редактор, а тогда была вроде как на подхвате: отправить письма, отдать машинисткам рукописи на перепечатку, а потом забрать, позвонить в газеты. Но по ней уже тогда было видно, что далеко пойдёт. Настойчивость, ум, хватка… Хороший вкус в книгах! Так вот, через пару месяцев после выхода «Луны» она позвонила мне по какому-то делу и заодно спросила… Или мы с ней встретились в Лондоне?
Ментон-Уайт покачал головой и отпил чаю.
– Это было так давно… Уже не помню. – Он прочистил горло. – Суть в том, что у нас с ней зашёл разговор об Этеридже, и она спросила, не нужна ли мне «Луна-близнец» в мою коллекцию. Она знала, что я прошу всех авторов, кого редактирую, подписать для меня книгу.
Ментон-Уайт указал на один из книжных шкафов. Там, за слегка помутневшими стеклянными створками, выстроились книги: вперемешку толстые и тонкие, высокие и низкие, в твёрдом переплёте и в бумажной обложке. Айрис подумала, что покойному Родерику Шелторпу стало бы дурно от того, в каком хаотичном порядке они были расставлены.
– Моя коллекция, – пояснил Ментон-Уайт дрогнувшим голосом. – Годы работы… В тридцать восьмом все мои книги умещались на одной полке, ещё и место оставалось. Но мисс Берлинер
