Бельфонтен и тайна Нила - Гастон Д'Эрелль
Глава 6. Признание в хаммаме
Вечер в Каире опускался не как закат – как занавес. Медленно, тяжело, с достоинством, будто сама пустыня решила: пора укрыть тайны, пока кто-то не вырвал их на свет. Воздух был густым – от жары, от ладана, от невысказанных слов. Жюльен Бельфонтен не спешил. Он знал: в таких делах – спешка убивает. А терпение… раскрывает. Особенно когда убийца – умный. Очень умный. И оставил след. Не один. А целую историю.
Он сидел в холле отеля, с бокалом абсента и блокнотом, на котором аккуратно вывел:
Подозреваемые:
Арман де Вилье – мотив: развод, деньги, страх разоблачения. Соврал про пиджак.Лейла – мотив: месть, разбитая мечта. Не писала надпись. Подозрение снижено.Доктор Харгривз – мотив: контрабанда, шантаж. Соврал про статую, опиум.Антуан Морель – мотив: месть, унижение. Соврал про ручку, рукопись.Рене Дюбуа – мотив: страх разоблачения. Соврал про браслет, алиби.
Он закрыл блокнот. Посмотрел на Нил. На пальмы. На небо, окрашенное в цвет старого вина.
– Ты где-то здесь, убийца, – прошептал он. – И я… тебя найду.
В 19:30 он направился в хаммам – не потому, что хотел расслабиться. А потому, что знал: в жаре, в пару, в полутьме – люди говорят правду. Особенно если думают, что их не слышат.
Хаммам отеля «Нил Палас» был роскошным – мрамор, фонтанчики, ароматы розы и эвкалипта, полумрак, как в древнем храме. Жюльен разделся, накинул полотенце, вошёл в парную. Там было трое: двое слуг – молчаливые, как стены, и… Рене Дюбуа.
Дипломат сидел на мраморной скамье, с закрытыми глазами, с лицом человека, который не спал три ночи. Пот стекал по его вискам, как слёзы, которых он не позволял себе пролить.
Жюльен сел напротив. Не стал заговаривать. Просто сидел. Пил воду. Считал секунды.
Через пятнадцать минут Дюбуа открыл глаза. Увидел Жюльена. Вздохнул.
– Месье Бельфонтен… вы… не поверите, но я хочу поговорить.
– Я всегда верю тем, кто хочет говорить, – спокойно ответил Жюльен.
Дюбуа вытер лицо полотенцем. Выпил воды. Поморщился.
– Я… не убивал её.
– Я знаю, – сказал Жюльен.
Дюбуа резко обернулся.
– Что?
– Я знаю, что вы не убивали. Вы пришли позже. Нашли тело. Испугались. Плакали. Лейла видела вас.
Дюбуа побледнел.
– Она… сказала вам?
– Да. Сегодня. Днём.
– Почему… она не сказала раньше?
– Потому что хотела, чтобы вас повесили. За неё. За себя. За всё.
– Я… не виноват. Я просто… хотел поговорить. Умолять. Она… не открыла. Я постучал. Никто не ответил. Я… ушёл. Потом… вернулся. Решил, что она спит. Открыл дверь… и увидел. Её. На полу. Я… не знал, что делать. Я испугался. Я подумал… меня обвинят. Я… заплакал. Потом – ушёл.
– Почему не сказали сразу?
– Потому что… я думал, вы и так всё поймёте. Вы же… следователь.
– Я следователь. Но я не умею читать мысли. Только – поступки.
– Я… не хотел скандала. Не хотел… тюрьмы. Я – дипломат. У меня… репутация.
– А переписка с германским посольством – не портит репутацию?
Дюбуа замолчал. Потом – выпил остаток воды.
– Она… собиралась отправить это в «Le Figaro». Если я не заплачу ей пятьдесят тысяч франков.
– Вы заплатили?
– Нет. У меня нет таких денег.
– А в сейфе?
Дюбуа замер.
– Откуда вы…
– Я видел. Пачка долларов. В чемодане.
– Это… для расходов. Я еду в Америку. После Каира.
– Зачем?
– По делам.
– Каким?
– Дипломатическим.
– То есть – вы везёте деньги, чтобы купить молчание? Или… чтобы сбежать?
Дюбуа не ответил. Просто сидел. Смотрел в пол.
– Я не убивал её, – повторил он. – Да, я хотел, чтобы она замолчала. Да, я боялся. Но я не убийца. Я… дипломат. Я решаю проблемы… словами.
– Тогда почему вы соврали про браслет?
Дюбуа потёр запястье.
– Потому что… это подарок. От него. От Генриха. Из посольства. Мы… встречаемся. Тайно. С тех пор, как я приехал в Берлин. Он… дал мне эту переписку. Сказал: «Если что-то случится – ты будешь в безопасности». Я… не знал, что она попадёт к графине.
– А браслет?
– Он… символ. Любви. Или… зависимости. Я не знаю.
Жюльен кивнул. Достал блокнот. Написал:
Рене Дюбуа – не убивал. Пришёл позже. Нашёл тело. Испугался. Соврал про браслет, алиби, сейф. Подозрение – снижено.
– Спасибо, – сказал он. – Иди. И… больше никому не говори.
Дюбуа кивнул. Встал. Пошёл к выходу. Остановился.
– Месье Бельфонтен… если вы найдёте убийцу – скажите ему… спасибо. От меня.
И вышел.
Жюльен остался один. Долго сидел. Думал.
Потом – допил воду. Посмотрел на пар.
– Один исключён, – прошептал он. – Осталось четверо.
Следующей в хаммам вошла Лейла.
Она выглядела, как всегда – роскошно. В полотенце, с влажными волосами, с глазами, как у кошки, которая знает, что мышь уже в ловушке.
Она села за дальний угол. Поставила кувшин с водой. Огляделась. Увидела Жюльена. Улыбнулась. Подняла кувшин. Как будто за здравие.
Жюльен не ответил. Он просто смотрел. Пил воду. Считал секунды.
Через пятнадцать минут она допила воду. Поставила кувшин. Вздохнула. Потом – вдруг встала. Подошла к фонтанчику. Набрала воды. И – неожиданно – села на скамью напротив Жюльена.
– Месье Бельфонтен, – сказала она, улыбаясь. – Вы… не поверите, но я хочу поговорить.
– Я всегда верю тем, кто хочет говорить, – спокойно ответил он.
Она засмеялась. Не искренне. Театрально.
– Вы думаете, я убийца?
– Я думаю, что у вас был мотив.
– У меня? – Она засмеялась. – Я даже не знала эту женщину! Мы разговаривали один раз – в холле. Она спросила, танцую ли я для денег. Я ответила – нет, только для удовольствия. На том и закончили.
– А вы знаете, что она знала про вашу мечту? Про Париж?
Лейла замерла. Улыбка медленно сошла с её лица. Глаза – стали как стекло.
– Что… вы имеете в виду?
– Графиня собирала секреты. Как другие – марки или бабочки. У неё была целая коллекция. Ваша история – одна из самых… ярких.
– Она… собиралась опубликовать?
– Нет. Она собиралась продать. Вам. За молчание.
Лейла откинулась на спинку скамьи. Закрыла глаза. Потом – открыла.
– Да. Она мне сказала. Месяц назад. Сказала: «У меня есть история, которая может испортить вам жизнь. И карьеру. И репутацию. Пятьдесят тысяч франков – и она исчезнет». Я… не заплатила. Решила,
