Убийства и цветочки - Дарья Александровна Калинина

— Замечательная идея. У нас будет в этом конкурсе сразу три номинации. Самая большая тыква. Самая маленькая тыква. И самая уродливая тыква. Можете выставить своих кандидаток хоть во всех трёх номинациях, правилами это разрешается.

Катя со Светланой тоже стояли рядом с призёрами. Всё‐таки они были членами судейской комиссии, а стало быть, людьми, официально причастными к празднику. Андрей Георгиевич был в толпе зрителей и делал Кате странные знаки, махал руками, словно собирался куда‐то лететь.

Светлана заметила его пассы и повернулась к подруге:

— Чего это он?

— Мы с ним договорились, что он покажет мне завтра свою птичью ферму. Вот он мне и напоминает.

— Я поеду с вами.

— Ещё не хватало. У нас свидание! А ты там будешь лишней!

— Знаю я, чем такие свидания заканчиваются. Начнёшь там гусиный паштет лопать и яичницей из страусиных яиц закусывать.

— У него нету страусов. У него только куры, гуси и индюки.

— Вот-вот, просто непаханое гастрономическое поле. Я поеду с вами, даже не спорь.

Катя огорчённо отвернулась, стараясь, чтобы подруга не увидела её вытянувшегося лица. Увы, Светлана поломала все её планы, которые Катерина тщательно вынашивала. Не видать ей сытного завтрака на лоне природы. Под бдительным присмотром Светланы максимум, на что можно рассчитывать, это белковый омлет, приготовленный на пару без капли сливочного масла. При мысли о том, как много она потеряет, из груди у Кати вырвался едва слышный, но от этого тем более горестный стон.

Поликарп Иванович тоже был с ними на трибуне. Разноцветный кровоподтёк под глазом, который образовался у Поликарпа Ивановича после откровенного разговора с ним капитана, перед праздничными мероприятиями старательно замазали гримом. Но синяк всё равно предательски проглядывал наружу, соперничая расцветкой с цветами, выставленными на подиуме.

На большом экране были показаны все сады-участники, потом был проведён конкурс зрительских симпатий, в котором мог поучаствовать любой желающий. Все зрители единогласно проголосовали за сад Роберта Владленовича, который по недосмотру оказался в череде других. Его клумба произвела настоящий фурор. Возникла заминка, потому что жюри не могло решить, отказать в призе Роберту Владленовичу или не стоит.

— Человек находится под арестом, — твердил Николай Трофимович. — Серьёзный аргумент против его участия в конкурсе. По нашим правилам подобное недопустимо.

Остальные ему возражали:

— В данный момент работаем не мы, жюри, оценку проводят зрители. А они оценивают не его моральный облик, а клумбу с тюльпанами. Что касается клумбы, то она идеальна. Вы сами так про неё сказали. Если отказать сейчас Роберту Владленовичу даже в призе зрительских симпатий, то все зрители будут страшно разочарованы.

И Роберт Владленович свой приз всё‐таки получил.

Пока длилось данное обсуждение, Оля испытывала муки совести, понятные лишь ей и двум её подругам. Всё‐таки по её вине сосед находился в данный момент за решёткой и не мог принять полноценного участия в конкурсе, к которому так долго готовился. Полученный им приз зрительских симпатий слегка её совесть успокоил, но именно, что разве слегка.

По задумке организаторов праздника, прошлогодний победитель должен был вручить кубок новому победителю. Кубок был очень красивый. Он представлял из себя внушительных размеров литой стеклянный цветок на подставке из потемневшей от времени бронзы. Данное художественное изделие было отлито ещё в семидесятых годах прошлого столетия, с тех пор прошло более полувека, так что налёт благородной старины уже успел покрыть его своей тенью.

Кубок был переходящим, но Поликарп Иванович владел им на протяжении почти десяти лет и кажется, так сроднился с ним, что когда пришло время передавать его Оле, он не захотел расставаться со своим сокровищем. Спрыгнул с трибуны и устремился прочь, прижимая кубок к своей тощей груди.

— Не отдам его! Он мой! Слышите все, он только мой!

За Поликарпом Ивановичем в погоню устремились двое молодых крепких людей, которых прислал его сын, чтобы те помогли папаше управиться с переездом. Но Лидия Петровна, которая всегда и всё про всех знала, успела поделиться своими сведениями о том, что молодые люди работают в частной клинике, которая специализируется исключительно на пожилых людях.

— На тех, которые перестают адекватно воспринимать происходящее с ними. Тех там и лечат.

С недавних пор Лидия Петровна воспылала самыми тёплыми чувствами к Оле. И теперь все самые свежие сплетни посёлка были к услугам Оли, можно так сказать, из первых уст.

— Честное слово, Поликарп совсем сбрендил, — шептала женщина на ухо Оле. — И ему там, в психушке, будет самое место. Помните, я жаловалась, что у меня пропала моя «Снежная красавица»? Ну, мой флокс, который я сама вывела? Сколько трудов было потрачено мною для того, чтобы она у меня получилась. Сколько посевов, которые пропали впустую. Вырастало или что‐то невнятное, или такое, что уже было и повторять не хотелось. И вдруг! Она! Моя красавица. Как я ею гордилась! Как обихаживала!

— И она у вас пропала.

— А теперь, представьте себе, нашлась! У Поликарпа Ивановича в саду и обнаружилась! Приходите ко мне, дорогая, я вам дам от нее отросточек. Я же помню, как вы щедро поделились со мной тюльпанами. Пришло время мне отплатить вам добром.

— Да что вы! Спасибо!

— Погодите благодарить. Лучше послушайте! Там у Поликарпа Ивановича вообще целый Клондайк из пропавших цветочных сокровищ. Нина Фёдоровна нашла у него за летним душем свой алый рододендрон. Он пропал у неё сразу после зимы. Открыла она укрытие из спанбонда, а под ним пусто. Мария Захаровна обнаружила свой розовый олеандр с серебристой листвой, он пропал у неё вместе с ведром, в котором рос. Нашёлся олеандр за сараем у Поликарпа Ивановича. И даже Анна Вольфовна, которая на минуточку заглянула, и та обнаружила розу, которую сочла своей. Честно говоря, я у неё такой розы в саду не припомню, но пусть забирает, если хочет. Там, куда увезут Поликарпа Ивановича, роза ему всё равно не пригодится.

Услышав такие новости, Оля ощутила волнение и покалывание во всём теле.

— Скажите, — взволнованно спросила она, — а случайно совсем маленькой ёлочки с красными приростами вы там у него где‐нибудь за сараем не видели?

— Росла какая‐то. Не за сараем, а сразу за мангалом. Ваша будет? Крохотная совсем.

— Так это же точно моя!

— Тогда поспешите, моя дорогая, пока кто‐нибудь другой не присвоил её себе. Нет, конечно, жители нашего посёлка все исключительно добропорядочные люди. Чужого никогда не возьмут. Но понимаете, когда дело доходит до обладания какой‐нибудь ботанической редкостью, некоторые из них начинают вести себя так странно. Ну, вы знаете.

— Знаю. Ещё бы мне и не знать.

Забрать приз у Поликарпа Ивановича в тот день так и не удалось.