Старая любовь - новые неприятности - Марина Серова
И тут мои разрозненные размышления прервал телефонный звонок. На экране высветился тот самый номер, который я набрала несколько секунд назад.
— Алло, — вновь повторил тот же голос, на этот раз звучавший более отчетливо, — вы звонили Владиславу Григорьевичу?
— Да, — лаконично отозвалась я, решив, что самое разумное в этой ситуации — подождать объяснений невидимой собеседницы.
Однако вместо объяснений последовал новый вопрос:
— И чего же вы хотели?
— Мне нужно поговорить с Владиславом Григорьевичем о Белорецком. — Я прилагала усилия, чтобы мой голос звучал доброжелательно. — Они ведь были друзьями.
— А вы, собственно, кто? — Мне хотелось задать тот же вопрос, но я понимала, что сейчас преимущество на стороне моей невидимой собеседницы. Поэтому спокойно ответила:
— Меня зовут Татьяна Александровна, я расследую обстоятельства смерти Белорецкого.
— Расследуете? — Теперь в голосе незнакомки зазвучали изумленные нотки. — Но ведь…
В трубке на несколько мгновений воцарилось молчание, после чего я услышала:
— Владислав умер.
— Как?! — ошеломленно выдохнула я, внезапно утратив контроль над эмоциями.
Собеседница, вероятно, решила, что меня интересуют обстоятельства, при которых произошла смерть Аверченкова.
— Скоропостижно. От обширного инфаркта, — коротко сообщила она, после чего спокойно добавила: — Я его жена.
— Примите мои соболезнования, — пробормотала я, искренне потрясенная. Нежданно-негаданно трио превратилось в дуэт.
— Спасибо, — бесстрастно отозвалась жена, вернее вдова Аверченкова. — Я поняла, кто вы. Если в качестве замены вас устроит беседа со мной, можете приехать прямо сейчас.
— Хорошо, — немедленно согласилась я. — Куда ехать?
Женщина назвала адрес городской квартиры Аверченкова, который был записан в моем блокноте, после чего деловито осведомилась:
— Когда вас ждать?
Я заверила, что буду у нее в течение часа, и мадам Аверченкова нажала отбой.
По дороге к новоиспеченной вдове я раздумывала, как лучше выстроить диалог с этой пока незнакомой мне женщиной. Судя по ее манере говорить, Аверченкова была дамой хорошо образованной и явно неглупой. К тому же присутствия духа ей также не занимать. Вот разве что сброшенный звонок… Что за этим кроется — испуг, замешательство или какое-либо иное неведомое мне соображение? А может, женщина всего лишь случайно сбросила вызов, а я уже строю предположения на ровном месте. И ведь что-то заставило ее мне перезвонить. Вряд ли этот порыв мог быть продиктован обыкновенным женским любопытством, да еще на фоне семейного горя. Может быть, госпожа Аверченкова чего-то или кого-то боится и рассчитывает с моей помощью избежать грозящей опасности.
Мне понадобилось менее получаса, чтобы добраться до новой высотки, на шестнадцатом этаже которой располагалась квартира Аверченковых.
Вдова Владислава Григорьевича, видимо оповещенная бдительной консьержкой, распахнула передо мной массивную металлическую дверь еще до того, как я успела нажать на кнопку звонка.
— Проходите, пожалуйста. — Женщина без всяких предисловий пригласила меня в квартиру и с грохотом захлопнула дверь. — Меня зовут Лариса Николаевна, — сообщила хозяйка квартиры, быстрыми шагами направляясь по широкому коридору и давая понять, чтобы я следовала за ней, — можно просто Лариса.
Я с любопытством присматривалась к госпоже Аверченковой, оказавшейся довольно красивой, чуть полноватой блондинкой средних лет. Доходившие до плеч пышные волосы подхватывала узкая черная повязка, скорее придававшая Ларисе дополнительный шарм, чем намекавшая на траур. Свободная шелковая блузка и брюки из легкой струящейся ткани также были черные. Судя по удивительно гладкой коже и четкому овалу лица, Аверченкова отнюдь не чуралась пластической хирургии. Возраст Ларисы выдавал усталый взгляд спокойных и немного печальных серо-голубых глаз. И, конечно же, голос, довольно низкий, что называется грудной, с властными требовательными интонациями. Подобную манеру говорить нередко обретают женщины, длительное время проработавшие на руководящих должностях. Я невольно припомнила оброненную кем-то фразу, что использовать достижения современной косметологии надо не ради обретения вечной молодости, а для того, чтобы прекрасно выглядеть на свой возраст. Кому-то это утверждение могло бы показаться довольно спорным, но к Ларисе Аверченковой оно подходило в полной мере.
Мы очутились в просторном помещении, оказавшемся кухней-столовой, обстановка которой была словно скопирована с роскошной фотографии из глянцевого журнала о современном интерьере. Красиво, стильно, но безлико. Зато великолепный аромат свежесваренного кофе мгновенно вдохнул в этот стандартный шик ни с чем не сравнимое очарование домашнего уюта.
— Сварила как раз перед вашим приходом, не откажетесь от чашечки? — Лариса с вопросительной улыбкой посмотрела на меня.
— С удовольствием, — вернула я ответную улыбку. — Великолепный аромат.
— Да, хороший сорт, — со вздохом отозвалась Лариса. — Так что вы хотели узнать?
— Мне очень неловко беспокоить вас в такой момент, — заговорила я, тщательно подбирая слова.
— Ничего, я ведь сама вас пригласила, — спокойно отозвалась Аверченкова. — Вы можете задавать любые вопросы, я ведь понимаю, что это не праздное любопытство. Хотите, я расскажу вам, как именно умер Владислав?
Я ошеломленно кивнула, едва не поперхнувшись кофе, который только что отпила. Более всего меня поразило безмятежное спокойствие, с которым вдова сформулировала этот вопрос.
— Я думаю, его внезапная смерть связана с вашим расследованием, — как ни в чем не бывало продолжала Аверченкова, не замечая моего замешательства. Или она только делала вид, что ничего не заметила?
— Что вы имеете в виду? — насторожилась я. — Вы считаете… Простите, Лариса, но я вынуждена задать этот вопрос. Вы думаете, вашего мужа убили?
— Нет-нет, что вы! — Лариса решительно покачала головой, слегка улыбнувшись. Но улыбка вышла печальной. — Я потому упомянула о вашем расследовании, что перед тем, как Владислав почувствовал себя плохо, ему позвонил наш Эдик.
— Солодилов? — Я постаралась не выдать своего волнения.
Впрочем, мне следовало быть готовой к такому повороту. Не я ли после своего визита в Пристанное предположила, что Солодилов тотчас кинется оповещать об этом своих друзей?
Аверченкова кивнула.
— Он самый. Всезнающий и вездесущий Эдуард, мозговой центр и сборщик информации.
Я слушала затаив дыхание. Передо мной начала приоткрываться завеса над загадочной деятельностью хитроумной четверки, правда сократившейся вдвое за последнюю неделю.
— Мы как раз собирались ложиться спать, — задумчиво вспоминала Лариса. — Владислав переоделся в пижаму, просматривал новости на смартфоне — его давняя привычка. Я перед зеркалом наносила питательный крем… Вечер как вечер, ничто не предвещало, как говорят в таких случаях… И тут звонок. Я даже поморщилась. Отключай на ночь телефон, говорю, сколько раз просила! Но Владислав пробормотал что-то про Эдика и стал слушать.
Лариса отпила кофе и немного помолчала.
— Я толком не вслушивалась, только заметила, что Владислав занервничал. Начал ходить по спальне с телефоном возле уха и пару раз спросил что-то вроде: «А она что?» или
