Хрустальная сказка - Макс Рейн

«Ах вот в чем дело», – Антуан с облегчением выдохнул. Профессор решил устроить ему тест перед тем как окончательно решить, брать его в свою команду или нет.

Антуан слегка улыбнулся.

– Диссоциативное расстройство идентичности, ДРИ – состояние, при котором в одном теле могут уживаться несколько совершенно разных личностей. Обычно все начинается в результате перенесенной в детстве психической травмы. Больной старается отсечь неприятные воспоминания и отгораживается от них, придумав себе другое «я». Иногда таких «я» бывает великое множество. Некоторые из них глупы, другие обладают блестящим умом. Они даже говорят на разных языках и имеют разнообразные вкусы. Это кажется просто невероятным. – Ван Херш крякнул, соглашаясь. – Первым случай диссоциативного расстройства личности описал в шестнадцатом веке швейцарский врач, философ и алхимик Парацельс. В его трудах сохранились записи о женщине, которая считала, что у нее кто-то ворует деньги, однако на самом деле деньги тратила ее вторая личность, о которой первая ничего не знала. Так же был случай Билли Миллигана – у него диагностировали двадцать четыре разные личности. Кристин Бошам – три основные личности. Сибил Изабель Дорсетт – шестнадцать личностей, Ким Ноубл – сто. Сегодня в мире насчитывается около сорока тысяч человек с подобным недугом.

– Вы хорошо осведомлены, – профессор приподнял бровь, словно ждал другого ответа. Не было похоже, что он впечатлён познаниями Антуана.

– Эта тема меня всегда интересовала. – В волнении, Антуан попытался подняться.

– Сидите, – остановил его профессор, вновь озадачив Антуана. – Попробуйте всё-таки вспомнить, зачем вы ко мне пришли.

Антуан снял очки и начал тщательно протирать стекла о штанину, мысли в его голове лихорадочно метались. «Накануне в институте я беседовал с Томасом. Нет, я был у Мики. Точно. Вернулся домой… Флешка… У меня пропала флешка. Камеры… Я помчался к профессору. А затем низкий голос Ван Херш мягко спросил:

– Вы позволите загипнотизировать себя, герр Берг?

– Да, – прошептал Антуан, покорно закрывая глаза. »

***

– Что со мной, профессор? – в волнении выдавил Антуан.

– Дорогой друг, кому-то другому я не стал бы отвечать прямо, – мягко произнёс ван Херш. – Но вы, я думаю, сможете принять неприятную правду.

Антуан чувствовал, как внутри разливается тошнотворный холод. Пока профессор собирался с силами, чтобы озвучить диагноз, в голове Антуана возникали версии, одна страшнее другой. Ранний Альцгеймер? Психическое расстройство? Опухоль мозга?

Профессор заговорил медленно, тщательно подбирая слова:

– В вашем сознании, Антуан, существуют другие личности. У каждой из них есть свое имя, возраст, характер. Вы даже не осознаете, когда они появляются.

«Что за бред? Так вот почему ван Херш спрашивал про расщепление сознания».

– Это такая шутка? – Антуан недоверчиво улыбнулся.

– Увы, мой друг, это не шутка. И наш сеанс гипноза подтвердил моё предположение.

– Профессор, вы не представляете, через что мне пришлось пройти последние месяцы… – голос Антуана сорвался. – Вы же знаете, перевозбуждённый мозг способен порождать галлюцинации, которые кажутся реальными! Но это не значит, что у меня деперсонализация.

– Антуан, мне удалось вызвать ваших «заместителей» и поговорить с ними.

Антуан не верил своим ушам. Каких еще «заместителей»? Одно дело – читать о таком в научном журнале и совсем другое – оказаться в эпицентре подобной клинической истории. Все происходящее походило на какой-то затянувшийся дурной сон или бред.

– Ну и кто они? – выдавил он с ноткой сарказма.

Профессор, немного поколебавшись, начал перечислять:

– Доминирующая личность – Александр. Вы его называете Алексом. Он живет в Швейцарии. Выступает вашим защитником. Другой – Лексус. Молодой музыкант, он отказался разговаривать.

Антуан скептически слушал профессора. «Один из нас двоих точно безумен, – думал он. – И это точно не я. Похоже, возраст берёт своё. Плюс профессиональная деформация. Да, возможно, во время сеансов я упоминал и Алекса, и Лексуса – это нормально, пациенты часто говорят под гипнозом о близких и знакомых людях. Но это не повод записывать меня в душевнобольные. Старик просто выжил из ума». Антуан растерялся, не зная, что делать.

– Антуан, вы же понимаете, вам требуется лечение. Причем срочное, – строго заключил ван Херш.

– Доктор, – Антуан намеренно назвал так профессора, словно соглашаясь с ролью пациента, – но есть мнение, что данное расстройство следует считать не заболеванием, а вариантом нормы. Это просто некое экзистенциальное состояние множественной личности, которое не является дискомфортным, не вызывает социальных последствий. Личности, соответственно, не обращаются за помощью, поэтому не подлежат недобровольному лечению.

Ван Херш нахмурился и пожевал губами, подбирая слова.

– Дело в том, Антуан, что одна из ваших личностей похоже представляет опасность. Алекс обвинил меня в том, что я не защитил вас от некой «профессорши», и ему пришлось сделать это самому. – Профессор сделал паузу, видимо, давая словам глубже проникнуть в сознание Антуана. – Увы, ваше состояние несёт потенциальную угрозу для общества. Вам необходимо лечь в психиатрическую клинику, или мне придётся вызвать полицию. Но зачем вам полиция? – Тон профессора стал увещевательным. – Вам нужна квалифицированная медицинская помощь. Я уже связался со своей клиникой, доктор Шемеш готов предоставить вам все условия. Лечением займусь лично я. Антуан, вы серьёзно больны. Вы побледнели… Вам плохо?

Плохо? Антуана словно со всей силы ударили ногой в живот. В груди кипела ярость, ему хотелось завопить, броситься на профессора, встряхнуть его, убедить, что он не сумасшедший. Но это была ловушка, ведь именно так обычно поступают те, кто и вправду болен, пытаясь убедить врачей в своей нормальности и не осознавая, что теряют последний шанс. Антуан не раз становился свидетелем таких сцен в психиатрической клинике.

– И много я совершил преступлений? – стараясь казаться спокойным, спросил он.

– Пока трудно сказать, за один сеанс многого не узнаешь. – Антуан сокрушённо кивнул. – Доверьтесь мне, – уговаривал профессор. – Вам придется смириться с реальностью. В том, что произошло, нет вашей вины. Мы ведь с вами знаем, человеческая психика – очень тонкая штука. Она может справляться с болью, стрессом лишь до определенного предела. Когда же боль становится невыносимой, наша психика прячется в тайники сознания, которые мы еще только стараемся отыскать.

Несмотря на шок, Антуан ясно понимал: профессор делает вид, что предоставляет ему выбор, а на самом деле загоняет в угол. Чувство беспомощности сжимало внутренности ледяными клешнями. От мысли, что его отправят в клинику, в душе Антуана нарастал ужас. Сердце колотилось так сильно, что гул в ушах заглушал все звуки. Грудь сдавило, дыхание сбилось. Паническая атака подступала как цунами, грозя вдребезги разнести рассудок. «Только не сейчас», – молил Антуан. Он начал напевать про себя мелодию