Смертельный код Голгофы - Филипп Ванденберг
— Собрались уходить? — спросил он необычно глухим голосом по-английски, но с жестким акцентом, выдававшим в нем иностранца.
— Не слишком-то тут весело, — ответила Франческа, — может быть, загляну сюда позднее.
Мужчина рассыпался в вычурных любезностях и заявил, приглашающе протянув руку:
— Если бы я умел танцевать, то с огромным удовольствием пригласил вас на танец. А теперь мне остается только выражать по этому поводу сожаление. Меня зовут Рамон.
Франческа улыбнулась.
— Вы испанец? — спросила она.
— Нет. Каталонец. Это очень большая разница! — ответил Рамон. — А вы?
— Итальянка.
— Милан?
— Почему вы так решили?
— В Милане живут самые красивые итальянки. Они объединяют в себе южный шарм и северную элегантность. Как и вы, синьорина! — При этих словах он, не отрываясь, смотрел на ее грудь.
— Я из Турина, — ответила Франческа, смеясь, — ни шарм, ни элегантность там не живут. К сожалению, я не говорю по-испански. Едва ли хотя бы один итальянец знает ваш язык.
— Как мы знаем, также весьма мало испанцев со знанием итальянского.
Сами того не заметив, Франческа и Рамон перешли в разговоре на немецкий.
— Вы позволите угостить вас шампанским? — вежливо спросил он.
Рамон был не из тех мужчин, о которых мечтают женщины, но он вел себя очень приветливо и располагал к себе. Так что Франческа не нашла достаточно веской причины, чтобы ему отказать.
— Меня зовут Франческа, — сказала она, поднимая бокал.
— Мы знаем, — заметил Рамон, манерно подмигнув ей.
Франческа не знала, как ей понимать ответ и подмигивание испанца, но она предпочла сильно не задумываться над этим.
Постепенно бар наполнялся гостями, но чем больше она высматривала для себя волка-одиночку, который подошел бы ей для страстной ночи, тем больше разочаровывалась. Она видела только пары или одиноких женщин, которые, как и она, искали сказочных принцев.
К неоспоримым достоинствам Франчески относилось умение переносить очень большие дозы алкоголя, совершенно не пьянея. Рамон между тем, ведя ничего не значащую беседу и опрокидывая стакан за стаканом, начал осыпать ее двусмысленными комплиментами. Он шептал блаженно, что она греховна, как Мария Магдалина, и прекрасна, как Мадонна Рафаэля, и для нее он готов совершить любой грех.
Франческа ненавидела пошлые разговоры, поэтому Рамон не нравился ей все больше и больше. Он же пожирал ее глазами, при этом не приближаясь к ней ни на сантиметр. Все больше ее охватывал гнев, и в бешенстве на этого зажатого похотливого испанца она сказала:
— Рамон, вы говорите так, как будто вы священник!
Как ребенок, которого застали за воровством сладостей, Рамон опустил глаза и, наклонив голову набок, сказал, еле ворочая языком:
— Абсолютно верно, я и есть священник.
— Вы?.. — Словно ища свидетелей своему недоумению, Франческа посмотрела по сторонам. Потом попыталась критично оценить Рамона.
Бледная кожа, черный костюм и елейный голос — нет сомнения, ей следовало бы заметить это раньше.
— Каждому из нас суждено испытать искушение, даже помазанникам Божьим. — При этом Рамон сложил руки в молитвенном жесте, и Франческа испугалась, что он сейчас начнет обращаться к небу с какой-нибудь проникновенной речью, чтобы Всевышний избавил его от лап греховной бабы, но все случилось иначе.
— Дитя мое, — бормотал он, тяжело дыша, — зачем ты связалась с Гропиусом? Это неподходящее общество для тебя. Скажи нам, что ему от тебя надо?
— Гропиус? — Франческа растерялась, — вы сказали — Гропиус?
Рамон прижал ладонь ко рту, как будто хотел сдержать себя, чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь лишнего. Но алкоголь оказался сильнее.
— Мы уже давно следим за ним, — сказал он с трудом, стараясь произвести впечатление трезвого человека.
— Но что вы хотите от Гропиуса? Что он сделал?
— Тебе следует это узнать, дитя мое. Гропиус владеет кое-чем, что ему не принадлежит. Он играет с огнем, этот профессор! А что касается тебя, девочка: где товар?
За одну секунду в голове Франчески пронеслись сотни мыслей. Какой товар? Он говорит о наркотиках? Видимо, этот пьяный, зажатый субъект, который пялился из-под набрякших век на ее грудь, знал о тех загадочных событиях, которые расследует Гропиус. Может быть, он даже как-то связан с убийством Константино? Со смешанным чувством удивления и отвращения Франческа смотрела на этого нетрезвого типа, сидящего напротив.
«Ты должна сохранять хладнокровие», — сказала она сама себе, улыбаясь Рамону. Это был шанс завоевать Гропиуса. Она должна постараться разговорить этого загадочного попа, если он действительно был таким. Вооружившись всеми приемами, которые доступны настоящей женщине, она должна узнать, на кого работает Рамон и что он ищет. Обстоятельства были ей на руку, и, скорее всего, такая удача не повторится.
Пока Рамон опрокидывал в себя очередной бокал шампанского, Франческа нагнулась к нему с намерением открыть сладострастному священнику самый выгодный вид на свое декольте. При этом она с невинным видом спросила:
— Вы живете здесь, в отеле?
— Почему вы спрашиваете? — возразил Рамон, как будто не понимая, что она замышляет.
— Да так. Просто мы могли бы устроиться поудобнее. Я имею в виду — не поймите меня превратно — здесь так накурено, и музыка чересчур громкая.
— Двести тридцать один, — пробормотал ее собеседник, — номер двести тридцать первый!
Правой рукой Рамон обнимал ножку пустого бокала из-под шампанского. Его лицо, постепенно принявшее ярко-багровый оттенок, казалось, готово было лопнуть, была видна отчаянная внутренняя работа, может, как раз в этот момент он боролся с искушением. Наконец, он с театральной интонацией и просветленным выражением лица заявил:
— Когда я слаб, тогда я силен!
Франческа непонимающе посмотрела на него:
— Что, простите?
— …пишет святой апостол Павел во Втором послании к Коринфянам!
— Умный мужчина. Так чего же мы ждем?
Рамон швырнул кредитную карточку на стойку.
— Счет! — крикнул он бармену.
Незаметно Франческа бросила взгляд на имя, которое значилось на кредитной карточке: Рамон Родригес. Гропиус однажды упоминал имя Родригеса. Она была на верном пути.
— Где товар? — повторил Рамон свой вопрос, когда они, поддерживая друг друга, поднимались по широкой мраморной лестнице, которая вела в лобби-бар отеля.
— Давай поговорим об этом позже, — сказала Франческа, сохраняя присутствие духа, а Рамон временно, удовлетворился таким ответом. У нее с трудом получалось тащить наверх пьяного мужчину. Дальнейшие события произошли настолько быстро и неожиданно, что Франческа не успела ничего
