Смертельный код Голгофы - Филипп Ванденберг

Маркус Реннер посмотрел отстраненно, хотя в этом ему, не обладавшему актерскими талантами, помогали блестящие стекла очков, скрывавшие глаза.

— А вас? Что-то заметили, что могло бы нам помочь в расследовании?

— Честно говоря, нет, господин прокурор. Я как раз собирался переписать имена с венков. Никогда не знаешь…

Реннер схватил комиссара за рукав и потащил на правую сторону могилы, где покоилась целая гора венков. Он наклонился и разгладил рукой лиловую ленту, которая была прикреплена к венку из оранжево-голубых стрелиций, которые иногда еще называют «райские птицы». Золотыми буквами было написано: REQUIESCAT IN РАСЕ — IND.

— Что вы теперь скажете? — спросил Реннер с надменностью, за которую его все так не любили. И добавил тем же тоном: — Вообще-то в ваши обязанности входило это найти!

Инграм не видел причины, по которой ему следовало бы оправдываться перед этим выскочкой: у этого юнца еще молоко на губах не обсохло. Поэтому он воздержался от комментариев и сказал:

— Крупный улов.

Реннер не отставал:

— Вы знаете, что означает эта надпись? Вы ведь знаете латынь?

— Если бы я знал латынь, — ответил Инграм, — мне бы не пришлось ходить по похоронам незнакомых мне людей, я бы грел свою сморщенную от долгого сидения задницу в каком-нибудь министерском кресле.

— Это означает, — ответил Реннер, не реагируя на его замечание, — «Покойся с миром». Это цинично, мой дорогой Инграм!

Инграм наморщил лоб.

— Во-первых, я не ваш дорогой, господин прокурор, и, во-вторых, любое убийство цинично.

Реннер подумал, что в этом смысле он прав, и кивнул. Пока Инграм занимался тем, что снимал с венка «циничную» ленточку, Реннер заметил:

— Вы должны узнать, где заказали этот венок.

Инграм убрал ленточку в карман и сказал с иронией:

— Как вы думаете, зачем я ее снимал? Но все равно спасибо большое за совет!

Они не выносили друг друга. И поскольку вероятность того, что дело на кладбище дойдет до рукоприкладства, была высока, Реннер поспешил поскорее проститься:

— Хорошего дня.

В этот момент у Инграма зазвонил мобильный телефон.

— Да? — Инграм услышал голос Мурау.

— Этого просто не может быть! — ответил он тихо и убрал телефон в карман. — Господин прокурор! — закричал он вслед Реннеру.

Тот сделал вид, что не слышит.

— Господин прокурор! — повторил Инграм так громко, что слова эхом разнеслись по кладбищу.

Реннер повернулся, а Инграм энергично замахал ему рукой.

— Это вас, скорее всего, заинтересует, — сказал Инграм, догоняя Реннера, — мне только что сообщили, что в центре трансплантологии Кильского университета от инфаркта умер пациент. После вскрытия было обнаружено, что смерть наступила в результате отравления пересаженного органа хлорфенвинфосом.

Глава 11

Франческа вернулась в отель неподалеку от центрального вокзала совершенно расстроенная. Гостиница называлась «Рихард Вагнер», и композитор перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что это здание назвали его именем. Это был типичный отель для коммивояжеров, располагавшийся в центре города, с маленькими дешевыми номерами. Франческа провела тут два дня, ожидая Гропиуса, а теперь это…

Она была безмерно огорчена, надеясь, что новость о ее свободе приведет Гропиуса в то страстное состояние, которое овладело им в Турине, пока она не столкнула его с горькой реальностью. С тех пор Франческа все время вспоминала о нем, ее тянуло к нему с каждым днем все сильнее. Она уже не помнила, когда последний раз спала с мужчиной, это было давно, очень давно… Гропиус понравился ей с самого начала — привлекательный мужчина, чья открытость пришлась ей по душе. Франческе с трудом удавалось сдерживать свои чувства. Но теперь, после напряженных нескольких часов, закончившихся горьким разочарованием, у нее совсем не осталось сил, чтобы держать себя в руках. Она бросилась на кровать убогого номера, забарабанила кулаками по подушке и дала волю слезам.

Слезы приносят облегчение, и после рева от души, который занял у нее добрых полчаса, Франческа поднялась, пошла в ванную и умылась ледяной водой. Это ее успокоило. Потом она надела очки и встала перед зеркалом, разглядывая себя с головы до ног.

«Неужели ты стала настолько непривлекательна, что тебе уже не удается завлечь мужчину?» — говорила она себе. Или та отрешенность, в которую поверг ее несчастный случай с Константино, настолько изменила ее внешность и манеры, что она стала синим чулком? О небо, она чувствовала себя обязанной Константино, она взвалила на себя это бремя, но теперь, когда он мертв, она хочет все забыть. У нее есть право на новую жизнь, на секс, на любовь.

Гропиус, думала она, раздеваясь перед зеркалом, Гропиус был как раз тем мужчиной, которому бы она с радостью отдалась. Его отстраненное поведение обидело и возмутило ее до глубины души. Она критически оглядела себя в зеркале. «Для твоего возраста, — начала она разговаривать со своим отражением, — ты очень хорошо сохранилась, во всяком случае тебе нечего опасаться конкуренции со стороны молодежи. Густые волосы, полная грудь, тонкая талия, черт возьми, чего ему еще надо?»

Франческа решила принять ванну, и, наслаждаясь лаской теплой воды, она приняла решение: ей нужен мужчина только на одну ночь. Таким образом ей удастся отомстить Гропиусу. На сей раз она сама будет ставить условия. Эта мысль взбудоражила ее.

Видимо, она уснула в ванне и очнулась от холода — вода совсем остыла. Она энергично растерла тело полотенцем, высушила волосы и накрасилась. Макияж она нанесла ярче, чем обычно, надела черные чулки, узкую черную юбку, а сверху прямо на голое тело — тот самый зеленый пиджак, который в Турине свел Гропиуса с ума. Ее лодочки на высоком каблуке как нельзя лучше подходили к наряду.

Ближе к вечеру она поинтересовалась у портье, который, как и отель, уже давно пережил свои лучшие времена, куда можно пойти женщине без сопровождения, и получила исчерпывающие сведения — в отель «Баварский двор», находившийся неподалеку, там ей нечего будет опасаться.

В начале десятого Франческа вошла в бар, располагавшийся в полуподвальном помещении, с небольшими столиками на четверых и большим танцполом. Звучала приглушенная музыка. Франческа уселась на высокий табурет рядом с барной стойкой, заказала мартини: смешивать, но не взбалтывать, как в фильме про Джеймса Бонда, и с деланным скучающим взглядом начала высматривать для себя возможную жертву.

Но в баре народу было немного. На танцполе двигалась одна пара, тесно прижавшись друг к другу, не обращая внимания на музыку. Большинство столиков были свободны, а бармен был рад хотя бы одному гостю, с которым он мог