Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас

Стуки засмеялся, но почти сразу стал серьезным.

— Имей в виду, что за Микеланджело еще нужно присматривать. Сейчас он как лодка, плывущая по воле волн. Мы должны быть начеку.

Елена кивнула, с удовлетворением отметив про себя это «мы».

— А как твои дела? — сменила она тему разговора. — Ты закончил расследование?

— Можно сказать — да. И если уж откровенно, одну блестящую идею подсказала мне именно ты.

— Я?

Голос женщина звенел от счастья.

24 ноября. Среда

Агенты Ландрулли и Спрейфико прибыли в дом Бельтраме и вежливо попросили Беатриче поехать с ними в участок, чтобы прояснить некоторые вопросы. Женщина заметно колебалась, явно стараясь выиграть время и понять, о чем идет речь. Полицейские ответили, что ей все объяснит комиссар Леонарди. На самом деле, так было задумано, чтобы дать Стуки возможность поговорить с матерью Бельтраме наедине. Инспектора весьма заинтересовал тот факт, что, как сообщил ему комиссар Леонарди, десять лет назад у Беатриче был черный «Гольф».

Инспектор Стуки позвонил в дверь. Ему пришлось ждать довольно долго. Синьора Бельтраме сначала выглянула на улицу через полуоткрытую ставню на втором этаже, а затем через занавески на первом. Накрапывал мелкий дождик и, чтобы не намочить документы Леонарди, Стуки держал увесистую папку под курткой, карман которой оттягивала старая «беретта». Инспектор позвонил снова. Пожилая женщина наконец открыла дверь и застыла на пороге, настороженно глядя на полицейского.

— Мне необходимо с вами поговорить.

Молчание.

— Не через дверь, — продолжил инспектор, делая шаг вперед. — Синьора Бельтраме…

— Я не хочу слышать ничего плохого о своих дочерях.

— Я не собираюсь говорить о них плохо. Мне только нужно кое-что у вас спросить.

Женщина впустила полицейского в дом и повела его по коридору. Ее сгорбленная спина перед ним словно говорила: ну-ка, попробуй ударь меня, трус!

Синьора Бельтраме заставила Стуки сесть в кресло, а сама осталась стоять у двери. Мужчина чувствовал себя немного смущенным, но только до тех пор, пока не положил на стоящий перед ним журнальный столик пистолет.

— Это пистолет вашего мужа. Вы дали его подростку, — с упреком сказал полицейский.

Бельтраме тяжко вздохнула. Она понимала, что отпираться бесполезно.

— И не важно, что пистолет был разряжен, — добавил Стуки.

Женщина ответила не сразу.

— Это невозможно. Мой муж держал пистолет всегда заряженным, и после его смерти к оружию никто не прикасался.

— В отчетах комиссара Леонарди, написанных десять лет назад, — слегка прочистил голос Стуки, — имеются ваши показания с первого дня расследования. Однако синьорину Беатриче опросили только семнадцатого августа во второй половине дня. Почему?

— Она была на море. Аличе уехала в горы, а Беатриче — на морское побережье. Моя старшая дочь позвонила мне из гостиницы вечером пятнадцатого августа и сказала, что вернется восемнадцатого числа. Шестнадцатого августа, когда Аличе не вернулась домой, я позвонила Беатриче. Она убедила меня пойти в полицию, а сама вернулась домой той же ночью.

— В отчетах указано, что ваша дочь Беатриче в то утро попрощалась с сестрой, которая вышла из дома и больше не вернулась.

— Да, Беатриче всегда встает очень рано. А потом она отправилась на море.

— Вы видели, как Беатриче уезжала?

— Когда я встала, ее уже не было.

— Вы забеспокоились, когда Аличе не вернулась в обещанный срок, потому что она всегда была пунктуальной?

— Если честно, нет.

— Тогда почему?

— У меня было неспокойно на душе.

— На это были причины?

— Аличе тогда переживала трудный период.

— Понимаю. А пистолет? Вы отдали его мальчику, не проверив, заряжен ли он?

Мать Бельтраме закатила глаза. Стуки почувствовал, как что-то внутри нее дрогнуло и стало медленно распадаться на куски. Инспектор понял, что почти достиг своей цели. Он взял пистолет и положил обратно в карман куртки. Затем полицейский показал синьоре фотографию Витторио Фортуны.

— Вы когда-нибудь видели этого мужчину?

— Он пришел к нам домой, представился другом Аличе и стал расспрашивать, получили ли мы от нее известия и были ли какие-нибудь новости в расследовании.

— Но никаких новостей не было.

— Нет. Потом он еще раз приходил, но и в тот раз не было ничего нового.

— На днях я должен буду еще раз с вами побеседовать, — сказал женщине Стуки и попытался пожать ей руку.

Тем временем в полицейском управлении комиссар Леонарди пытался добиться признания от Беатриче Бельтраме. Он настойчиво требовал объяснить, зачем, по ее мнению, кто-то стрелял холостыми патронами в предполагаемых любовников Аличе. В частности, в Джакомо Бенвенью. Бельтраме не сообщила полицейским ничего нового. Она лишь признала, что фотокопии рукописных листков, распространяемые по Тревизо, были делом ее рук и старшей Бельтраме. Беатриче продолжала настаивать, что делали они это исключительно для того, чтобы подтолкнуть полицию к действию и выявить новые детали, которые могли бы ускорить расследование. Комиссар продолжал давить на Бельтраме с одной-единственной целью: подготовить почву для вопроса о черном «Гольфе» — машине, принадлежавшей Беатриче в то время, когда пропала без вести ее сестра.

— Скажите, а почему вы продали вашу машину, которой было всего два года, причем только через месяц после исчезновения Аличе? — перешел в наступление Леонарди.

Бельтраме заметно растерялась.

— Разве это запрещено? — удивленно спросила она.

— Нет, конечно.

— Мне машина была не нужна: я пересела на велосипед задолго до этого события.

— А не потому ли, что автомобиль слишком о многом вам напоминал?

Под пристальным взглядом комиссара полиции женщина чуть заметно задрожала. Похоже, она была не готова к подобным вопросам.

— Не понимаю, почему я должна реагировать на ваши нелепые умозаключения?

Стуки бесшумно вошел в кабинет комиссара Леонарди. В коридоре инспектора встретил агент Спрейфико и ввел его в курс дела. Сидевший рядом с Леонарди агент Ландрулли наблюдал за возрастающей тревогой женщины с выражением жалости на лице. Стуки наполнил стакан водой и протянул его Беатриче Бельтраме.

— Я расскажу вам, как все было на самом деле, — спокойно произнес инспектор.

И он начал рассказывать всем присутствующим, как в тот злополучный день Беатриче Бельтраме, вместо того чтобы отправиться на море, последовала за Аличе на своей машине, проследив за ней до автозаправки. Она не поддалась на обман с отъездом автомобиля, выследила сестру и заставила ее сесть в автомобиль.

— Боюсь, единственным человеком, перед которым Аличе трепетала, были вы.

Беатриче Бельтраме закрыла глаза.

— Проехав несколько километров, вы съехали со скоростной дороги, — как ни в чем не бывало продолжал Стуки. — Синьорина Бельтраме, вы попытались убедить Аличе вернуться домой или хотели сопровождать ее в то тайное место, куда она направлялась?

Ответа не последовало.

— Однако Аличе так никогда и не попала ни домой, ни в тайное убежище, — между тем продолжал инспектор. — Началось мучительное для вашей семьи расследование: грубые полицейские, копавшиеся в грязном белье, и масса других неприятностей. Но вы знали, что, если терпеливо ждать, все это рано или поздно закончится. Так бы и случилось, если бы не один молодой человек, красивый блондин, которого вы тем памятным утром увидели за рулем автомобиля, увозившего Аличе. Мужчина просто потерял покой. Он признался вам, что был знаком с вашей сестрой, и стал утверждать, что в ее исчезновении виноват человек, которого Аличе хорошо знала. Представляю, как у вас в тот момент упало сердце. На миг вам показалось, что он вас узнал, несмотря на широкополую шляпу и темноту. Но уже через несколько мгновений стало понятно, что молодой человек попросту