Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас
Как доложил агент Сперелли, осмотр местности подтвердил предположения инспектора. И сейчас Стуки лично во всем убедился. Съехав с автомагистрали, они оказались среди однообразных плоских полей, где не было ни рек, ни других водоемов. Агент Спрейфико тщательно изучил информацию о водных ресурсах этой территории. Он обнаружил, что здесь проводились восстановительные работы: устаревшая оросительная система заменялась на более эффективную подземную ирригацию под давлением. Старые бетонные конструкции и длинные серпантины каналов, перемежающиеся резервуарами цилиндрической формы глубиной около трех метров и диаметром полтора метра, были отправлены на покой.
Стуки представил себе, как потрясенная и растерянная Беатриче Бельтраме ехала вдоль нескончаемых кукурузных полей. Наконец, свернув на одну из проселочных дорог, она остановилась, намереваясь избавиться от тела Аличе. В полном одиночестве, накануне Феррагосто[38], задыхаясь в густых, как тропические леса, зарослях кукурузы, женщина осмотрелась вокруг. Ее взгляд остановился на ирригационных сооружениях и бетонных каналах, заброшенных еще с весны. Пройдя несколько метров, Беатриче наткнулась на колодец-резервуар. Его отверстие располагалось на уровне канала, примерно в пятидесяти-шестидесяти сантиметрах над землей. Заглянув внутрь, Бельтраме увидела, что резервуар пуст.
Беатриче притащила сюда тело сестры и в приступе безумия сбросила его в колодец. Скорее всего, она попыталась засыпать отверстие землей, взятой с окружающих полей. Однако ей пришлось дождаться 16 августа, чтобы вернуться на это место с лопатой и другими инструментами и закончить начатое.
Стуки с Аишей двигались очень медленно. Мимо них, мигая фарами, проехали несколько машин. Марокканка молчала. На пути инспектора уже попалось несколько проселочных дорог, но он искал следы оросительных сооружений, которых пока не видел. До самого горизонта тянулись пустые и голые поля — кукурузу собрали еще в сентябре.
Инспектор посмотрел на Аишу, надеясь, что девушка подаст ему какой-либо знак. А что, если он ошибся и у марокканки не было никаких особых способностей? Вероятнее всего, она, как и многие другие, только бахвалилась. А слова, как известно, стоят дешево.
Стуки начал опасаться, что ирригационные сооружения были демонтированы спустя несколько лет после убийства, а колодцы просто засыпали песком, потому что извлекать их из земли обошлось бы слишком дорого. В таком случае никто бы не заметил, что внутри одного из резервуаров покоилось тело женщины, сначала присыпанное землей, а затем прикрытое ветками и мусором, которые день за днем приносила сюда дождевая вода.
Ни малейшего знака. Вероятно, ему стоило вернуться сюда с командой рабочих, но инспектор сомневался, что в администрации города прислушаются к его доводам, базирующимся только на умозаключениях.
Вдруг краем глаза Стуки заметил, как девушка вздрогнула и выпрямилась на сиденье. Аиша стала пристально вглядываться в окно, не сводя глаз с узкой тропинки, в самом начале которой росло дряхлое ореховое дерево, измученное возрастом и частой обрезкой. Тропинка тянулась через поле метров на триста, затем резко сворачивала налево и шла вдоль неглубокого рва, возле которого виднелись остатки опор ирригационных каналов.
Стуки резко затормозил. Аиша показала пальцем туда, где тропинка совершала крутой поворот.
— Там! — глухим голосом произнесла девушка.
Полицейский, будто чемпион по бегу, добежал до места за считанные секунды. Инспектор увидел верхний край колодца. С него сняли только первое, возвышающееся над землей цементное кольцо, остальная часть резервуара оставалась в почве.
— Там! — повторила Аиша, которая видела Мадонну, а возможно, и не только ее.
25 ноября. Четверг
Стуки подождал, пока специалисты определили точное местоположение тела, а затем встал позади экскаватора, словно за катафалком. Машина снимет только верхний слой земли, потом наступит очередь команды копателей.
Когда экскаваторщик завершил свою часть работы, двое совсем молодых парней спустились в яму, двигаясь, как заметил Стуки, с чрезвычайной деликатностью. «Все-таки, среди молодежи иногда попадаются и нормальные люди», — подумал инспектор. Он наблюдал, как с лопат копателей падали комки земли, сначала светло-серые, а потом более темные. Комиссар Леонарди и агент Ландрулли молча стояли возле ямы.
Стуки знал, что тело Аличе уже видоизменилось, превратившись в прах. Таков круговорот веществ в природе: минеральные соли обогащают почву. Растворимые в воде, как самые обыкновенные соль и сахар.
Когда один из копателей закричал, что видны кости, и все бросились к яме, Стуки развернулся и медленно пошел прочь. Настало время Аличе наконец обрести покой. И ему, Стуки, тоже был необходим отдых.
Леонарди выслушал признание Беатриче Бельтраме. Твердым и ясным голосом женщина рассказала о том, как все произошло. О том, как она пыталась уговорить Аличе вернуться домой. О своем страхе навсегда остаться один на один с сумасшедшей матерью. И о двух нечаянных выстрелах из отцовского пистолета. Беатриче понятия не имела, что пистолет был заряжен, уверенная в том, что ее мать не держала бы в доме боевое оружие.
— Моя мать не должна была хранить в доме заряженный пистолет! — выкрикнула женщина в ярости.
Если у тебя осталась хоть капля любви ко мне… ты не выстрелишь.
Если у тебя осталась хоть капля любви ко мне… останься.
Если у тебя осталась хоть капля любви ко мне… ты позволишь мне уехать.
Если у тебя осталась хоть капля любви…
— Ее пальцы сами нажали на курок.
— Как это — сами, Ландрулли?
— Аличе боялась своей сестры больше, чем смерти. От этого Беатриче буквально потеряла разум. Это и есть сила зла, инспектор.
— Зла? Ты говоришь, зла? — не выдержал Стуки. — Зло — это пепел, оставшийся после того, как были сожжены все мосты. Оно создано из проблем, которые человек больше не в состоянии разрешить.
По словам Беатриче, причиной, по которой ее сестра хотела все бросить и начать жизнь заново, был совсем не экзистенциальный кризис и не какой-то мистический опыт. Аличе досконально изучила окружавших ее людей и решила, что хочет сама выбирать, с кем ей жить.
— Аличе Бельтраме не собиралась ни в Меджугорье, ни в другое святое место, как думали вы, инспектор.
— Нет?
— Кажется, она направлялась в крошечную деревушку во Франции, но я еще не выяснил, куда именно.
— Понимаю. Работая над подготовкой своих эксклюзивных религиозных туров, синьорина Бельтраме имела возможность поближе познакомиться с такими местечками, где люди жили просто и неторопливо.
— И как это им только удается, инспектор?
— Не знаю, Ландрулли. Однако получается, что Бельтраме стреляла в свою сестру, потому что та хотела жить без забот?
— Инспектор, вы ведь тоже слышали, как Беатриче произнесла такую фразу: если здоровые уедут, оставив сумасшедших одних, чем все это закончится?
— А правда, Ландрулли, чем это могло бы закончиться?
— Кто может знать, инспектор?
— Кстати, Ландрулли, как ты думаешь, почему Беатриче не избавилась от орудия преступления? Странно, что она его сохранила.
— Это был пистолет ее отца. Бельтраме ни за что бы с ним не рассталась.
Инспектор Стуки никогда не брился по вечерам, но сегодня был особый случай. Он встал перед зеркалом, намылил щеки и принялся искать бритву.
Инспектор решил, что завтра они со всей командой отметят успех. Он подумал, что будет рад увидеть даже агента Сперелли, у которого было много мускулов и мало мозгов, но, в конце концов, под хорошим руководством он тоже был неплох. А сегодня вечером Стуки пригласил в ресторан Елену и ее странного сыночка, если, конечно, тот согласится пойти с ними и наблюдать, как они с Еленой воркуют друг с другом, будто два влюбленных голубка. Стуки в этом сильно сомневался.
Чуть раньше, когда на часах было ровно девятнадцать ноль-ноль, в дверь его квартиры позвонил
