Дыхание дьявола - Джилл Джонсон
Мне вспомнилась сделанная Сьюзен запись разговора Джонатана с Зеной. Он тогда сказал, что прекрасно понимает, чем они с Андреасом занимаются, потому что решил, что они узнали, что он был поставщиком аяуаски. Джонатан подумал, что они на него охотятся.
Я посмотрела на старшего инспектора Робертса.
– Это было убийство из мести. Джонатан сделал смесь аяуаски на основе украденных из моего шкафа образцов и через посредника продал ее в Сан Паулу. Сомневаюсь, что Джонатану приходило в голову, что он мог загрязнить листья токсином Karwinskia. Аяуаску приобрели владельцы велнес-центра. Цена им показалась очень выгодной. Они рассчитывали на большую прибыль. У них и мысли не возникло, что они покупают отраву. Зельем из смеси Джонатана они напоили своих клиентов, после чего пятеро скончались, а двое остались парализованными. Думаю, те люди, которые купили у него аяуаску, прибыли в Лондон в поисках Английского профессора и вышли на него.
Старший инспектор уставился на меня.
– Откуда вам все это известно?
– Один из этих людей сначала решил, что Английский профессор – это я. Поэтому и пытался меня задушить.
Робертс зашелестел страницами блокнота.
– Сержант Ханна записал имя, которое вы упоминали той ночью. Каспер Андрис. Это он?
– Андреас, не Андрис. Это муж Зены, так что, вероятно, Андреас Соуза.
Робертс записал имя.
– А его адрес?
– Он остановился в хостеле в Сохо. Я не знаю названия. Бармен может подсказать.
– Что за бармен?
– Он работает в баре в Хэмпстеде. Адреса я не знаю, но могу показать. До одиннадцати там закрыто, так что заезжайте за мной, и поедем туда вместе.
Старший инспектор глядел на меня с открытым ртом, вскинув лохматые брови. На его лице застыло выражение, толкование которого было мне недоступно.
Глава 27
То, что именно Джонатан Уэйнрайт вновь умудрился превратить мою жизнь в хаос, было слишком жестоко. Я взглянула на круг с именами на стене. Узнай я раньше о том, что это Джонатан подверг мою лабораторию загрязнению, мое собственное имя с тем же успехом могло красоваться среди прочих подозреваемых, а решение старшего инспектора о моем аресте выглядело бы совершенно логичным. Тот факт, что Джонатан избежал правосудия, не давал мне покоя. Еще хуже было то, что он как ни в чем не бывало продолжил преподавать и жить обычной жизнью, в то время как я лишилась работы и подверглась остракизму со стороны коллег. Я и так не испытывала к Джонатану Уэйнрайту ничего, кроме презрения, но теперь моя ненависть вышла на совершенно новый уровень. Единственным утешением служила мысль о том, что он больше никогда не сможет мне навредить.
Вытащив мобильный телефон из кармана, я нажала на кнопку, которая отвечала за сообщения. Последнее из них гласило «Профессор». «Можно было лишить меня работы и разрушить мою репутацию, но отнять у меня звание никому бы не удалось», – напомнила я себе. Я не перестала быть профессором. Членом Менса[74]. А коль скоро это было так, вполне могла стать и взломщицей кодов. Поправив на переносице очки, я вынула из стопки чистый лист бумаги и раскрыла принадлежавший Зене маленький блокнот с числами.
Несколько часов спустя я все еще сидела за столом, со всех сторон обложившись листами, которые были исписаны комбинациями букв и цифр. Страница за страницей следовали неудавшиеся попытки, каждая из которых заставляла меня пробовать снова и снова. Даже с помощью португальского словаря выходила какая-то нелепость, когда, двигаясь слева направо или справа налево, каждую вторую, третью или четвертую букву алфавита я пыталась совместить с цифрами в блокноте. Я уже начинала подозревать, что ступила на ложный путь и черный блокнот, возможно, не имел никакого отношения к коду, с помощью которого можно было бы прочесть сообщения. Я уже допускала мысль о том, что ключ следует искать где-то совершенно в другом месте.
Разочарованно отбросив ручку, я вновь поднесла к глазам фотографию и вгляделась в силуэт за оградой. Было что-то до боли знакомое в ее позе, но разглядеть лицо не представлялось возможным, так что и уверенности быть не могло. Тогда, при некотором размышлении, я поняла, что мною овладевает нечто, что старший инспектор Робертс называет шестым чувством. Интуиция. Так вот что это такое? Необъяснимое подозрение? Туманное предположение? Что я знала наверняка, так это то, что подтвердить или опровергнуть данное ощущение можно было лишь с помощью логически обоснованного исследования. По этой причине я подцепила пиджак и, прихватив фотографию, покинула квартиру.
* * *
К дому Джонатана Уэйнрайта я не приближалась с тех самых пор, как однажды ночью так сильно колотила в его дверь, что разбила стеклянную панель. Однако в этот раз, покидая железнодорожную станцию, я не чувствовала ни капли злости. Эмоции, описать которые я бы не смогла, тихонько вскипали у меня внутри, когда, выйдя из магазина подарков, я зашагала в сторону Грейндж-Роуд. Однако вместо того, чтобы позволить им себя донимать, я просто приняла их как факт и больше о них не думала. Добравшись до дома номер тридцать два, я без малейшего колебания шагнула на крыльцо и бодро постучалась в дверь.
Несколько минут спустя сквозь дверное стекло я разглядела силуэт. Тот двигался медленно и был невысок ростом. Силуэт подался вперед, входная дверь медленно приоткрылась, а за ней оказалась Мэри, сидящая в кресле-каталке. Глаза ее расширились от удивления, а рот приоткрылся. Она вздохнула, но заговорила лишь спустя какое-то время.
– Бог мой, Юстасия. Ты выглядишь точь-в-точь как твой отец.
Я приподняла уголки рта.
– Благодарю.
Я тут же протянула Мэри коробку, завернутую в подарочную упаковку.
– Я принесла тебе подарок.
В кухне Мэри предложила мне кофе, и я ощутила укол разочарования – она совсем забыла, что кофе я не пью. Я принялась наблюдать за тем, как она заправляет в машину маленькую капсулу с кофе для себя, ставит чашку и нажимает кнопку – каждое движение она выполняла так методично, словно ей требовалось время, чтобы осознать происходящее. Мне некуда было спешить. Я ведь ждала двадцать лет. Я безмолвно сидела за кухонным столом, и в полной тишине раздавались лишь шипение машины и бульканье кофе, наливавшегося
