Призрак Мельпомены - Лора Перселл

– Ты проработала с Лилит уже много месяцев, и мне известно, что ты можешь уживаться с женщинами, которые тебе не нравятся…

Я непонимающе хлопала глазами.

– Но почему мне должна не понравиться эта новая актриса? Кто она? Я думала, вы отдадите роль Клементине, хотя, как мне кажется, у нее не хватит духу для главной роли.

– Да-а, – неуверенно проговорила она. – Ты должна понять, что мне в борьбе с Лилит нужен тот, кто ненавидит ее так же глубоко, как я. Тот, кто не уклонится от своей миссии. Если бы не это, мой выбор был бы другим… Но у нас общая цель. Как говорится, меньшее из двух зол.

Я никак не могла понять. Кто знает и миссис Дайер, и Лилит, но враждебен мне? Она ведь не могла иметь в виду…

В этот момент на лестнице появилась женщина. На ней было нежно-розовое шелковое платье, украшенное кружевом цвета слоновой кости. Она начала спускаться по мраморным ступеням, и каждый ее шаг отдавался в моей груди все новой волной ярости.

Джорджиана Милдмей плыла по фойе, словно владычица всего театра.

– Прости, Дженнифер, но я готова на все, лишь бы отвоевать свое. Как сказала бы Клеопатра: «Теперь я с головы до пят непоколебимо холодна».

Я молчала. Миссис Дайер непременно нужно было смотреть на жизнь как на спектакль, а себя ставить на роль героини. Она, кажется, забывала о финальной сцене. Клеопатра не восторжествовала. Она умерла от укуса змеи. А если уж здесь кто и был переодетой змеей, так это актриса, которая прихорашивалась и жеманничала перед нами.

Джорджиана махнула мне рукой.

– Сюрприз! Я же говорила, что нам придется поладить. Здорово, правда?

* * *

Я должна была сказать Лилит. Мне нужно было излить свою ярость тому, кого эта ситуация возмутила бы не меньше моего. Вздорная миссис Дайер и ее притворная благотворительность! Она говорила мне, что ненавидит Джорджиану и никогда не ценила ее таланта.

Джорджиана в роли Клеопатры! Это было оскорблением. Лилит по крайней мере в определенной степени обладала знойной красотой египетской королевы и не возбудила бы недоверия публики.

Вероятно, мне следовало отказаться одевать женщину, разбившую мою семью и относившуюся к Оскару как к грязи… К Оскару! Как он переживет возвращение Джорджианы в театр? Миссис Неттлз и Полли это тоже ужасно не понравится. У Джорджианы не осталось друзей в «Меркурии», хотя я не думала, что ее это заботило.

Миссис Дайер всегда действовала именно так. Находила женщин, оказавшихся в трудной ситуации и отчаянно нуждавшихся в любой возможности, и давала им работу. Она считала, что своими деньгами сможет купить их души и использовать их в своих целях. В действительности ее не интересовали их судьбы.

Меня обманули. Но как мне теперь выпутаться? Если бы я ушла из театра, то ни за что не смогла бы оплачивать аренду жилья. Нет, мне придется остаться. Я должна остаться и позаботиться о том, чтобы полностью загубить как карьеру Джорджианы, так и план миссис Дайер.

После работы я не пошла домой, а направилась прямиком к Лилит. К моему изумлению, дверь открыл шеф. Он был без пиджака, в одном жилете с ярким узором. Галстук был развязан.

– Заходите, быстро.

Я молча подчинилась. В доме стоял несвежий запах. Там, где раньше лежал слой пыли, теперь виднелись настоящие сугробы. Повсюду были разбросаны бутылки, сценарии и туфли. С тех пор как я была здесь неделю назад, все цветы полностью увяли.

– Что происходит, мистер Дайер?

Шеф опустился на диван, не обращая внимания на то, что сел прямо на одежду и письма.

– Плохо дело. Чертовски плохо. И вы, мисс Уилкокс, в ответе за то, что этому поспособствовали.

– Я? Что я сделала?

– Не стройте из себя дуру. Вы прекрасно знаете, что обманули мое доверие. Я заплатил вам за молчание, но деньги, кажется, были потрачены впустую. Миссис Дайер все знает.

Теперь я об этом сожалела, но угрызений совести не испытывала. Это он завел себе любовницу, это он нарушал священные клятвы и прятал незаконнорожденного ребенка – как он только посмел возложить вину за последствия на меня?

– Вы недооцениваете свою жену, сэр. Ей хватает ума и решительности для того, чтобы обо всем узнавать самостоятельно.

Он язвительно рассмеялся.

– Это уж точно. Проще отнять у этой собаки кость, чем отговорить Сильвию от ее намерений.

На этот счет наши мнения совпадали.

– Где Лилит?

– Наверху. Она в ужаснейшем состоянии. Почему вас здесь не было и вы о ней не позаботились?

– Я работаю в театре, мистер Дайер. Я не ее горничная.

Он нагнулся вперед, сцепил руки перед лицом и выдохнул в них.

– У меня весьма мало оснований доверять вам. Но, кажется, вы единственная, к кому я могу обратиться. Вы единственный человек, которого Лилит потерпит рядом, в качестве сопровождающей.

Сердце у меня защемило от дурного предчувствия.

– Сопровождающей куда?

– Я договорился с одним медиком. Прием высшей степени секретности. Я, вероятно, не смогу отвести туда Лилит самостоятельно, но будет неправильно, если она пойдет одна. Ей нужен будет кто‑нибудь, чтобы позаботиться о ней… после.

– После чего? Медицинского осмотра?

– Процедуры. Устранить недомогание… по женской части.

Пол закачался под моими ногами.

– Это же… незаконно, – ахнула я. – Сэр, если об этом узнают… это будет рассматриваться как убийство.

Его губы сжались в мрачную линию.

– Я не обязан вам ничего разъяснять.

Он был не лучше своей жены, пребывая в уверенности, что я брошусь все исполнять по первому его слову.

– Нет, обязаны! Вы просите меня поучаствовать в преступлении, подвергнуть риску собственную жизнь. Почему вы считаете, что я соглашусь?

Он провел рукой по волосам.

– Вы приняли сторону Сильвии. Вы, несомненно, считаете ее невинной и несправедливо обиженной, но вы не видите ее дома. Она была одержима Юджином Гривзом. Одержима, говорю я вам. Он не отвечал на ее поклонение, но я все равно выглядел при этом посмешищем. А потом, когда он умер, она надела этот нелепый траурный наряд… Все‑то ей нужно превращать в драму!

Я никогда не задумывалась над тем, как страстное увлечение миссис Дайер Юджином Гривзом сказывалось на ее муже. Возможно, его связь с Лилит была своего рода местью?

– Ваш брак – ваше личное дело, сэр. Я не принимаю ничьих сторон. Но другие люди не должны страдать от ваших ссор. – Я чувствовала, как дыхание вырывается из моей груди короткими нервными толчками. – Точно ли хочет Лилит этого… прерывания?

– Она, конечно же, хочет вернуться на сцену. Для нее карьера – это