Последний Туарег - Альберто Васкес-Фигероа

—Хочу сказать, что умирать с чистой совестью звучит хорошо, но чаще всего это бесполезно. То, что тебя заставляют делать, – ужасно, но если ты откажешься, всегда найдется кто-то, кто назовет тебя дезертиром и прикажет тебя убить.

–Дезертиром от чего…? – простонал Гасель Мугтар. – Разве это не просто очередной спор о разных способах понимания одного и того же Бога – будь то шииты против суннитов или католики против протестантов?

–Именно так… – признал Писатель с явной горечью. – Почти всегда так, потому что на самом деле дело не в Боге, а в оправдании для того, чтобы кого-то убить или умереть за что-то.

–А я пришел к тому, что готов скорее умереть за что-то, чем убивать кого-то…

–Нет ничего, за что стоило бы умирать… – вмешалась с привычной мягкостью Галия Мендала. – Я в этом хорошо разбираюсь и скоро буду разбираться еще лучше, но помни, что время сеять и собирать урожай обычно короткое, а время выкорчевывать сорняки никогда не заканчивается. Тебе выпало выкорчевывать сорняки, и ты должен продолжать это делать.

–Я никогда не хотел быть земледельцем.

–Я тоже не хотел быть писцом, – уточнил Суилем Баладе, наполняя ему стакан чаем. – Я понимаю, что писать письмо – это совсем не то, что перерезать человеку горло, но нам не оставляют выбора. – Он нежно погладил волосы своей жены и добавил: – Галия пыталась стать хорошей медсестрой в надежде однажды стать хорошим врачом, но коррумпированные политики присвоили себе деньги, предназначенные для больницы, которая не имела даже элементарных санитарных условий. Ты жалуешься, что тебе приходится заставлять замолчать фанатиков, утверждающих, что мы должны оставаться невежественными и беспомощными, чтобы быть уязвимыми к любым болезням. Но я клянусь, что однажды с радостью займу твое место и с гордостью раздавлю их.

Туарег знал, что он говорит всерьез, и что, как только несчастный Писатель перестанет круглосуточно заботиться об этой хрупкой женщине, которая, казалось, была создана специально для него, он отложит пишущую машинку и возьмет в руки винтовку, чтобы уничтожить всех Сад аль-Мани и Сонго Бабангаси на планете.

Отряд из полдюжины вооруженных мужчин напал глубокой ночью на лагерь беженцев на границе с Алжиром, обезглавил одного волонтера и похитил шестерых, среди которых были итальянский врач и бельгийская медсестра.

Вскоре в социальных сетях появилось любительское видео, где утверждалось, что через две недели они начнут казнить по одному заложнику в день, если французские парашютисты не прекратят пытки их лидера Сад аль-Мани и не освободят его немедленно.

Главным на видео был молодой человек с открытым лицом, грудь которого пересекал ремень с гранатами. Он клялся на Коране, что не расстанется с заложниками и будет счастлив взорваться вместе с ними, если кто-то попытается их освободить.

Новость вызвала большой резонанс в СМИ, хотя захват заложников для обмена на пленных был обычной практикой. Но особенно она потрясла руководство французской армии, так как они не знали, чтобы их парашютисты участвовали в «этом похищении». Конечно, они месяцами пытались уничтожить Сад аль-Мани и не колебались бы применить пытки, чтобы заставить его говорить. Но, увы, правда была далека от утверждений о их причастности.

Недавно джихадисты похитили в центре Кидаля двух журналистов Radio France Internationale сразу после их интервью с лидерами туарегов, а их тела вскоре нашли изрешеченными пулями, несмотря на то, что один из них была женщина.

Поэтому, когда высокопоставленный чиновник Министерства иностранных дел позвонил командующему парашютистов и дипломатично спросил, где находится этот чертов канадский ублюдок, тот твердо, вежливо и официально ответил, чтобы его не доставали, так как он не имеет ни малейшего понятия, где этот чертов канадский ублюдок.

И разгневанный военный был абсолютно прав, потому что только один человек на этом «свете, анонимный туарег, знал, где находится этот «канадский ублюдок», и только двое других – Суилем Баладе и Кафир Тарак – знали, что на самом деле он мертв.

И справедливо было бы сказать, что эта новость тоже их ошеломила, потому что шестерых невинных людей собирались обезглавить, если они не смогут воскресить мертвеца или, на худой конец, предоставить труп с обезображенным от выстрела в рот лицом.

С большой удачей отпечатки пальцев могли бы подтвердить личность покойного, но, к несчастью, они разлагались под миллионами тонн песка. И было известно, что при столкновении с дюнами высотой в семьдесят метров, чем больше песка выкапываешь, тем больше его обрушивается сверху.

Гасель Мугтар правильно рассчитал, предполагая, что пройдут века, прежде чем медленное море дюн соизволит покрыть фургон, и тем самым он столкнулся с проблемой сложного решения: нельзя рассчитывать на живого террориста, с которым можно было бы вести переговоры, но и тело мертвого террориста для компенсации тоже недоступно.

– Всё, что я могу сделать, – это рассказать правду, – сказал он.

– Согласен, – ответил ему с явной иронией Суилем Баладе. – Но кто тебе поверит? Полмира, включая Галию, которой мне пришлось солгать, приняли версию, согласно которой кровожадный Сад аль-Мани убил доброго имама Сонго Бабангаси… – он скривился, будто пытался дотронуться кончиком языка до носа, что, конечно, не получилось, и вскоре добавил: – Однако теперь появляется наполовину безумный туарег, утверждающий, что за пять дней до смерти Бабангаси он убил предполагаемого убийцу и даже не знает, где его похоронил.

– Я знаю.

– Как будто ты не знаешь, ведь вытащить его оттуда невозможно, – писец уставился ему прямо в глаза, настаивая: – Повторяю, кто тебе поверит?

– Думаю, никто, – признал его собеседник, явно удручённый, ведь ситуация становилась всё сложнее и абсурднее. – Но что ещё я могу сделать? Эти дикари убьют шестерых несчастных, чья единственная вина – помощь умирающим от голода.

Суилем Баладе, который в тот момент наслаждался редким удовольствием – чашкой настоящего кофе, привезённого Аменеем из Томбукту, что позволило ему на несколько дней отказаться от привычного цикория, ответил, допив последнюю каплю:

– Достаточно взглянуть на газеты, чтобы увидеть, что каждый день эти же дикари убивают десятки невинных в самых отдалённых уголках мира, даже не нуждаясь в предлоге вроде освобождения одного из своих лидеров. На мой взгляд, лучшее, что ты можешь сделать, – это обратиться к Кафи Тараку, потому что этот хитрый караванщик всегда проявлял здравый смысл и, возможно, что-нибудь придумает.

Но, сидя на скамейке под акацией, даже здравомыслящий Кафи Тарак не мог придумать ничего, что помогло бы обменять недосягаемый труп на живых людей.

– Рассказывать правду было бы контрпродуктивно, – первым делом сказал он. – Если ты публично признаешься, что застрелил Сада аль-Мани, пока тот был