Три твои клятвы - Питер Свонсон
В ее голове раздался тихий голосок:
Он убьет тебя…
Эбигейл остановилась, уперлась ладонями в колени и набрала в легкие воздуха. Из ее горла вырвался всхлип, от которого стало больно ребрам.
«Нет, – сказала она себе. – Я знаю Брюса достаточно хорошо и могу сказать: он не убийца».
Но знала ли? Она явно не знала его настолько хорошо, чтобы даже представить, что он выкинет такой трюк, как в Калифорнии.
Ты провалила испытание, и он тебя убьет…
Нет. Должно быть какое-то другое объяснение. Что, если – просто как вариант – проверку в Калифорнии организовал вовсе не Брюс? Вдруг это сделал кто-то из его коллег, кто-то, с кем он работал, кто заподозрил, что Эбигейл – охотница за его деньгами? Или же Эрик Ньюман все выдумал, и все это – часть его плана отобрать ее у Брюса? Эбигейл так не думала, хотя это было похоже на правду.
Она пошла дальше. Лес немного поредел, и Эбигейл заметила тропинку. Поняв, что она ведет к пруду, пошла по ней, пытаясь замедлить свои мысли, стараясь сосредоточиться на свежем воздухе и осенних красках деревьев вокруг нее. Если она успокоится, то, возможно, сможет думать более ясно. Тропинка привела ее к пруду. Тот был пуст, за исключением одинокого каноэ на западной стороне; его единственный пассажир ловил рыбу, забрасывая удочку в той части пруда, которую затеняли деревья. Каноэ было слишком далеко, чтобы разглядеть, кто в нем, но одно Эбигейл поняла точно: это был мужчина. Иначе просто быть не могло. Она отдала бы все на свете, лишь бы это была женщина, также гостившая здесь, с которой она еще не встречалась, – например, одна из тех женщин из Атланты, которые, по словам Чипа, должны были вот-вот приехать…
«Ну да, конечно, сегодня на остров приезжает целая группа женщин».
Спустившись к краю пруда, Эбигейл пошла по прибрежной тропинке направо; ее взгляд был устремлен на лодочный сарай на другой стороне пруда и главный корпус над ним. Может, ей просто хотелось иметь какую-то цель, но внезапно она решила, что должна увидеть другой лагерь. Эбигейл знала, что он пустовал уже много лет и ждал ремонта, но позволила себе проблеск надежды. Вдруг там найдется старый, но исправный стационарный телефон, или любительский радиопередатчик, или что-то еще, что поможет ей установить связь с внешним миром… Она ускорила шаг, время от времени переходя на легкий бег. Двигаясь по узкой гравийной дорожке, огибавшей берег, вскоре добралась до лодочного сарая. Тот был построен около накренившегося пирса, выступавшего на двадцать ярдов в пруд. Эбигейл заглянула внутрь. Дерево было гнилым и сплошь в пятнах темного мха. Внутри не было никаких лодок, только куча старых спасательных жилетов, которые выглядели так, будто их разжевали и превратили в гнездо какого-то животного.
Вернувшись на тропинку, она поднялась по короткому склону к главному корпусу. Как и его сосед по ту сторону пруда, он выходил на широкий газон, теперь густо заросший сорняками. Рядом с ним стояли несколько домиков. Все они выглядели ветхими, половина была густо увита плющом, но главный корпус – возможно, потому, что был построен в основном из камня – выглядел крепким и пригодным для жилья. Эбигейл зашагала по лужайке. Подойдя ближе, она заметила, что некоторые из окон заколочены досками, а ручки на входных дверях замотаны цепями и заперты на навесные кодовые замки. Эбигейл все равно подошла к дверям, потянула их и заглянула в небольшую щель. Внутри было темно, но не настолько, чтобы назвать это кромешной тьмой, и то, что она увидела поначалу, сбило ее с толку. Она увидела деревья. Неужели задняя часть дома неким образом обрушилась? Но света было достаточно, чтобы Эбигейл смогла разглядеть каменный пол зала и часть задней стены. Присмотревшись, она поняла, что деревья – это декорации, а их основания крепились к кускам фанеры. Этих фальшивых деревьев было достаточно, чтобы составить целый фальшивый лес. И в темном интерьере дома это и вправду выглядело как ночной лес. Эбигейл смогла различить еще один предмет. Сначала она подумала, что это какая-то лазалка, но потом поняла: это клетка из металлических прутьев, похожих на перекрученные ветки. Вспомнила кольцо, которое нашла в сумке Брюса, кольцо «зеленого человека». Как и прутья клетки, его ободок был сделан в виде переплетенных веток. Эбигейл не знала, что перед ней, но все равно ее сковал ужас. Втянув в себя воздух, она ощутила слабый запах сосны. Все понятно, деревья настоящие, просто срублены и поставлены внутри, как рождественские елки… Было в этом нечто театральное. Эта мысль вызвала на миг осознание, мимолетную уверенность в том, что все здесь, на этом острове, каждый человек, каждое дерево, было частью пьесы, и она в ней – единственный невольный участник.
Эбигейл повернулась и окинула взглядом окружающее пространство. Перед ней был пруд, но его сердцевидная форма отсюда была не видна. Небо теперь было затянуто темнеющими тучами, порывы ветра колыхали пожелтевшую траву на покатой лужайке. Она представила себе, как мужчины идут за ней, как они в разных точках выходят из леса и окружают ее. Быстро зашагала к ближайшему домику. На ее счастье, дверь оказалась открыта. Эбигейл вошла внутрь. Воздух здесь был затхлым и едким. Что-то зашуршало в стропилах. Подняв глаза, она увидела размытое пятно птицы, вылетающей наружу через отверстие в крыше. Пол был покороблен бесчисленными дождями и заляпан птичьим пометом. Никакой мебели не осталось, кроме каркасов примерно десятка железных коек. Эбигейл представила себе девчонок, которые спали здесь, когда лагерь функционировал, попыталась вызвать в своем воображении их лица и голоса, но не смогла, как не могла представить себе мальчишек, которые раньше занимали ее роскошное бунгало на другой стороне острова.
Воздух внутри домика щекотал ей горло. Эбигейл вышла наружу и закрыла за собой дверь и в этот момент увидела идущего к ней через лужайку Брюса. Она хотела было убежать, но был ли в этом смысл? Вместо этого заставила себя улыбнуться ему
