Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл
– Странно: то они друзья, то нет.
– Да у них что-то вроде соревнования мачо – кто круче. Гоу-Гоу вроде перешел на темную сторону, но сохранил в себе своеобразный этический кодекс, если это можно так назвать. Может, правильнее будет сказать, что у него есть свои правила игры. Он предупредил нас. Теперь ставки сделаны. Думаю, команда «Б» появилась потому, что Гоу-Гоу явно не хотел причинить вред Феликсу или кому-то из нас.
– Но хотел, чтобы это сделали другие?
– Думаю, да. В следующий раз это поручат Гоу-Гоу. Он будет тем, кто придет к нам, и не улыбнется, и не попросит чашечку кофе. Ковбой, думаю, видит себя в команде «А-плюс», но, скорее всего, такой тип, любящий власть, не станет марать руки. И не потому, что это может не доставить ему удовольствия. Наверняка доставит. Но возможность раздавать указания другим ставит его на ступень выше. Хотя опять же – кто знает? Остается лишь гадать. Может, они вообще пришлют Мистера Биггса с хворостиной. Но что кто-то придет – это наверняка.
– Мне не нравится идея отсиживаться здесь, – сказала Скрэппи.
– Представим, что это наша оперативная база. Здесь мы спим. Но сидеть все время – нет, не станем. Просто будем осторожны.
Скрэппи сказала:
– Я взяла его из кемпера. Всегда держу с собой в кровати. – Она потянулась к сумке и достала нож Боуи[47] в темных кожаных ножнах. Затем вытянула из них клинок. Настолько внушительных размеров, что он запросто мог бы сойти за короткий меч.
– Черт, выглядит сурово. И тяжелый.
– Он сбалансирован. Я умею метать его и немного обучалась ножевому бою. Могу порезать тебе задницу.
– А рассечь пополам пулю в полете сумеешь?
– Таким похвастать не рискну.
– Тогда идея с ножом, возможно, не настолько крута, как кажется.
– Ну, я могу носить его на поясе за спиной, под плащом.
– Ладно. Действительно будет круто.
Сверху спустились Феликс и Черри.
– Я звонил копам, – сообщил Феликс. – Они сказали, я могу вернуться домой. Позволили мне вызвать клининговую службу, и те убрали кровь и прочее. Черри останется со мной, я займусь там переделками. Перекрашу офис. Поменяю замки, поставим дверь понадежнее – вот как у тебя. Хочу на время свернуть дела и затихариться, высовывать нос, только чтобы выслеживать и ловить этих ублюдков.
– Я не желаю сидеть взаперти. Хочу просто лежать ночью и небезосновательно чувствовать себя в полной безопасности, – сказал я. – Захотят они попасть внутрь – попадут, но для этого им придется потрудиться. Я могу видеть каждого, кто приближается к дому, на своем смартфоне или ноутбуке: там программа с оповещением. Как заиграет Purple Haze Джимми Хендрикса – значит, тревога.
– Они теперь наверняка будут действовать более осторожно, – сказал Феликс. – Поняли, что облажались с теми двумя, которых прикончили. Потом поторчали тут, съели нашу пиццу и ушли до наступления утра. Дело в том, что, останься они подольше, мы бы на них нарвались, когда вернулись. Дверь они заперли, так что мы бы даже не успели ничего заподозрить, пока не стало бы слишком поздно. Они знали, что делать, но не имели представления, когда это нужно делать. Поэтому настоящими профессионалами их не назовешь. Они считали само собой разумеющимся, что мы вернемся ко мне. А следовало бы последить за нами денек-другой.
– Несказанно рада, что они так не сделали, – заметила Черри.
К тому времени Феликс и Черри уже успели уютно устроиться на моем огромном диване.
– Все не так уж плохо, – сказал Феликс. – Теперь Черри приходится оставаться со мной.
– В подобных ситуациях, даже будучи молодым, невольно начинаешь задумываться о смерти, – сказала Скрэппи. – О реальной. Которая придет не когда-то в далеком будущем, но, может быть, совсем скоро.
– Что верно, то верно, – кивнула Черри.
– Начинаешь думать о родных, о семье, – продолжила Скрэппи, – которой у меня-то и нет. Родители умерли. Ни братьев, ни сестер. Пара кузенов, с которыми я не хотела бы провести и полдня за игрой в домино. И вот я думаю: будут ли меня помнить? Какой меня будут помнить? Да и кому меня помнить, если уж на то пошло?
– Скрэппи, – ответила ей Черри. – Послушай, дорогая, это в конце концов неважно. Важно то, как ты проживешь свою жизнь. Я не хочу умалить значение сказанного тобой или же вещать так, будто считаю себя философом. Но людей забывают – почти всех. Быть может, если у тебя есть дети, и можно сказать, что ты в каком-то смысле передаешь им себя. Но все равно это уже будешь не ты. Некий генетический материал, который могут изменить обстоятельства или другие гены. Я, знаешь ли, стала более спокойной на этот счет, когда поняла для себя, что когда-нибудь умру, и все тут.
– А как насчет твоей религии? – спросил Феликс. – Зажигать свечи. Перебирать четки. Говорить «Богородице Дево, радуйся» и слушать парня в прикольной шляпе?
– Члены епископальной церкви не подчиняются Папе. Хотя свечи и четки иногда используют, – поправила Черри. – Иногда я вообще не верю в это. А бывает, приходит мысль: в конечном итоге я зависну на каком-нибудь небесном фудкорте. Полакомлюсь кусочком торта для ангелов, конечно же. А потом думаю – что за хрень? Я собираюсь встретиться с родителями? С дедушкой? Сколько им будет лет? Они умерли уже старенькими. Что если и я умру старой? Мы будем там одного возраста? Или они будут моложе? Будет ли это частью награды? Будут ли они духами, парящими вокруг меня? И если да, то в чем прикол? А младенцы, дети, которые умерли, – они останутся маленькими навечно? В такие дни у меня много вопросов.
– У меня вопросов нет, злость одна, – сказал Феликс. – Я не желаю, чтобы меня лишила жизни кучка дебилов и их обезьяна. Я с ними разберусь. А умру я от старости в своей чертовой постели. Ладно, пусть на больничной койке или в доме престарелых с трубкой в члене и капельницей в руке. Блин, из-за тебя теперь и я начал трепаться о всякой жути.
– Вы двое едва не оказались не в том месте и не в то время, и это всех нас вывело из равновесия, – сказал я. – А они ведь даже не добрались до вас.
– Отчего такой разочарованный тон? – сострил Феликс.
– Вы уверены, что хотите вернуться домой? – спросила Скрэппи.
– Скоро у нас будут две крепости, – сказал Феликс. – Твой дом и мой. Сможем меняться,
