Солнечный ожог - Сабин Дюран
– Если мы сварим вкрутую пару яиц, – сказал Роб, – то сможем приготовить нечто вроде салата «по-пейзански», с приятным горчично-чесночным соусом. Это должно им понравиться.
– Это рецепт Оттоленги? – спросила я.
Он засмеялся:
– Может, и нет. Но я предлагаю рискнуть, – с улыбкой сказал он.
Я помыла дуршлаг, кружки и разномастные столовые приборы, ощущая спиной, как Роб уверенно передвигается по кухне, открывая буфеты, что-то нарезая и ставя яйца на огонь.
– Любишь готовить? – спросила я.
– Да, люблю, – сказал он с такой интонацией, словно его самого это удивляет.
– Где ты этому учился?
– Я самоучка. Нет лучшей мотивации, чем жадность, – сказал он и вздохнул, как бы намекая на то, что он безнадежен. – Я довольно много готовил в детстве. Тебя как единственного ребенка сия участь миновала. Но в такой большой семье, как у меня, стоит тебе проявить к чему-то интерес, как тебя сразу начинают использовать при подготовке к каждому дню рождения или Рождеству. Моя мама любит собак. На всех вещах, которые она покупает, нарисованы собаки. А я лучше куплю кухонные принадлежности и поваренные книги. – Он широко раскинул руки, изображая книжную полку. – А ты?
– Ты имеешь в виду, хотела ли я в детстве научиться готовить?
– Нет. Но, может, – он пожал плечом, – ты смотрела кулинарные шоу, пока готовила соусы, и думала: «На их месте могла бы быть я»?
Я задумалась, почему мне никогда не приходило в голову стать поваром. В детстве еда занимала меня. В одних семьях была одна еда, в других – другая. Моя одежда пахла то жареным фаршем, то экзотическими фруктами или соленой рыбой, то пиццей. Я научилась приспосабливаться. А еще факт в том, что чем больше семья, тем сильнее твой голод.
Я самоуверенно улыбнулась:
– Моя мама хорошо готовила, и по выходным мы вместе пекли торты. Она научила меня готовить… – у меня внезапно все вылетело из головы, – гм, курицу «по-охотничьи» в томатно-чесночном соусе и все в этом духе. Я училась в школе-пансионе, но по выходным и на каникулах мы всегда вместе готовили. – Я улыбнулась ему. – Замешивали соусы.
Он вручил мне огурец, чтобы я его нарезала, и я сосредоточилась на том, чтобы не порезаться.
– Хотя в детстве я мечтала стать актрисой. И я ей стала.
– Ну да. Ребекка говорила, что ты играла в «Аббатстве Даунтон», моя мама обожает этот сериал. В каком сезоне это было? Может, я найду тебя.
Остальные собирались за столом.
– В четвертом, – сказала я.
– Поищу, – сказал он, сгребая огурцы из-под моего ножа и кидая их в гигантский белый салатник, к другим ингредиентам. Этот салатник уже попадался мне на глаза и удивил меня своими размерами.
– Помидоры нам нужны? – спросила я. – В огороде их полно.
– Можем сделать еще и салат из помидоров. Но оно нам надо? Они этого заслуживают?
Присмотревшись к нему повнимательнее, я покачала головой:
– Не-а.
Покончив с готовкой, Роб вручил мне огромный салатник и, опередив меня, протиснулся на свободный стул между Эллиотом и Мартой. Разговоры стихли, когда я поставила салат на стол перед Филом. У него был такой вид, словно он перегрелся на солнце. На нем была соломенная шляпа, белая футболка промокла на спине, переносица порозовела.
– О, это одно из твоих фирменных блюд? – спросил он, перемешивая салат сервировочными ложками. – Выглядит аппетитно.
Я стояла за спиной у Марты, положив руки ей на плечи. Я видела, что Роб не спускает с меня глаз, довольно улыбаясь. Я издала неопределенный звук, отдаленно напоминающий смешок, ни к чему не обязывающий, но без отрицательного подтекста.
– Ты спасла положение, – сказала Ребекка, вытянув одну руку, словно желая меня обнять, хотя я стояла слишком далеко, и она не могла до меня дотянуться. – Присоединишься к нам?
Она пыталась загладить свою недавнюю резкость по отношению ко мне. Или искренне считала, что я все исправила.
– Вообще-то мне надо заняться ужином, – сказала я.
Лайла сказала, что горчица в соусе – самое важное. Она всегда кладет горчицу в соус. И только зернистую. В следующий раз мне стоит сделать так же.
Глава семнадцатая
За столом было шумно – до меня доносились взрывы хохота, визги, звон бокалов, скрип стульев, – но постепенно жара и еда возымели эффект, и они успокоились. Фил что-то сказал насчет «экскурсии» и что сейчас для нее самое время. Он все повторял слово «экскурсия», словно это его забавляло. Я никак не могла понять, зачем ехать на экскурсию, если сама мысль о ней кажется тебе нелепой? Он пришел на кухню, взял в руки «кухонную библию» и встал в дверях, листая ее. Как насчет собора в Пуго? Была ли я там? Я была поглощена изучением рецепта в телефоне и молча покачала головой.
– Кто со мной смотреть собор в южно-готическом французском стиле? – обратился он к сидящим на террасе. – Ехать неблизко, зато там внутри красиво и прохладно.
Несколько человек проявили интерес, но потом большинство из них передумали. Я слышала, как заходят и выходят люди. По рецепту, я должна была замариновать курицу на ночь. Теперь уже слишком поздно. А еще мне нужны разные приправы – я нашла их в супермаркете в воскресенье, но Фил выложил все из тележки, потому что «в огороде их полно». Найти розмарин было довольно просто – он рос в огромных горшках на террасе, – но мне пришлось поискать в сети «лавр благородный», чтобы не нарвать вместо него листьев лавровишни (по-видимому, ядовитых). Жарка цыпленка тоже требовала сноровки: куски поджаривались неравномерно – одни подгорали, другие никак не хотели румяниться. Масло брызгалось так сильно, что мне пришлось обмотать руки бумажным полотенцем, чтобы не обжечься.
Когда я добралась до финального этапа готовки – полила курицу «маринадом», высыпала на нее банку маслин и консервированные анчоусы, а потом поставила в духовку, разогретую до 150 градусов, – я выпила большой стакан воды, чтобы прийти в себя, и принялась наводить чистоту на кухне. Выгрузила чистую посуду из посудомойки, опрыскала все поверхности дезинфицирующим средством из пульверизатора и помыла пол. Занявшись знакомым делом, я испытала облегчение. Уборку делать я умею: в стольких домах успела подежурить в свое время.
Постепенно в доме воцарилась тишина. Я сняла резиновые перчатки, вышла на
