Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл

– Все это можно назвать следствием недоразумения, – сказал я. – Мы искали мою бывшую жену и ее мужа. Нам показалось, что их исчезновение не воспринимают всерьез. И сейчас кажется. И нашему адвокату тоже.

– Угрозы вашего адвоката действуют лишь до определенного предела.

– Это не совсем так, – возразил я.

Шеф Нельсон окинул взглядом Скрэппи:

– Ее не было с вами в ту ночь.

– Нет, сэр.

– Привет, я Амелия. – Тайное имя бесстрашного борца с преступностью и мастера алфавита «Скрэппи» она приберегала на крайний случай.

– Здравствуйте, Амелия, – ответил шеф.

– Так я перейду к делу, – сказал я.

– Да, пожалуйста.

– Главная моя забота – Мэг. Она исчезла, и я не могу ее найти.

– Ну да, вы и ваш брат заявили об этом.

– И?

– И ничего. Мы полагаем, что она и ее муж дали тягу, чтобы не платить за аренду.

– Аренда оплачена.

– Возможно, они решили, что в следующем месяце не потянут аренду, и уехали.

– Они оставили свои вещи. Абсолютно все – от мебели до нижнего белья.

– Люди иногда вот так срываются и уезжают.

– У нее была работа.

– Она ее бросила.

– Она член религиозной организации «Народ летающих тарелок». Могла она уйти туда?

– Вряд ли.

– Пришли к такому выводу, пролистав «И цзин»[46]?

– «И…» что?

– Неважно. Еще один факт – возможная связь. Парень, которого обнаружили обгоревшим, завернутым в ковер и брошенным в канаву. Я немного знал его, и мне интересно, нашли ли того, кто это сделал.

– Не наша юрисдикция.

– Он ведь жил в этом городе.

– А найден за пределами города. В его доме не обнаружено никаких улик, которые прямо указывали бы на насильственный характер смерти.

– Полагаю, мы-то с вами оба можем с уверенностью заключить, что смерть была насильственной.

– Только не в нашем городе. И найден он не в нашей канаве. У нас есть свои канавы, но эта – не из них.

– Вы направляли криминалистов осмотреть его дом?

– Нет, я посылал туда Барни. Барни Брюера. Моего помощника. На такие вещи у него отличный нюх и глаз хорош. Правда, всего один, но хорош. У него прозвище Барни Флейтист; правда, Барни его не любит.

Мне не хотелось признаваться, что я сам побывал в доме, но Барни? С единственным глазом? В самом деле? Скорее всего, он просто сунул в дверь голову, причем повязка была нацеплена на здоровом глазу. Иначе не заподозрить неладное было невозможно.

Я продолжил эту вербальную шахматную партию:

– Позвольте мне спросить вас еще кое о чем. Расценивайте это как простое любопытство, шеф. Вы член культа «Народ летающих тарелок»?

– Шутите? Эти люди действуют, может, и с благими намерениями, но они чертовски доверчивы. Они исправно платят по счетам, не попадают в неприятности, но – они же кучка идиотов. По крайней мере, в части своей веры. Наш прежний шеф, Гровер Нанн, какое-то время верил в эти бредни. Потом, правда, страшно переживал, думал, что его надули. Никакой летающей тарелки в земле нет. И никакие пришельцы не прилетят.

– Некто Ковбой, – спросила Скрэппи. – Знаете такого?

– А как же. У кого еще, черт возьми, есть такая большая ручная макака на цепи? Я предупредил его, чтобы не таскал ее в город.

– Шимпанзе.

– Что?

– Это не макака, это шимпанзе.

– Чарли вроде как антрополог-фрилансер, – пояснила Скрэппи.

– Правда? – сказал шеф. – Вот что я вам скажу. Все эти фанатики летающих тарелок – они и местные, и понаехавшие. Скупают в городе еду, бензин и всякие товары. Хранят свои деньги в нашем банке. Люди приезжают посмотреть на психов и платят за это, а их деньги возвращаются к нам. Как будто Мэйтаун – ярмарка, где можно поглазеть на двухголового теленка или клоуна, который откусывает головы цыплятам. Они – наша золотая жила. Удивительно, что, когда Бэкон придумал всю эту ересь, его с самого же начала не вымазали в дегте, не обваляли в перьях и не поперли вон из города. Времена изменились. Людям начало нравиться всякое идиотское дерьмо. Кевин состоял в этой секте и в итоге умер, но это не значит, что за его смертью стоит секта. Мэг и Итан – они уехали, и мы понятия не имеем куда. Я ответил на ваши вопросы?

– Я бы сказал, вы их аккуратно обошли, – ответил я.

– Не испытывай судьбу, сынок. Не зли начальника полиции. Это не пойдет тебе на пользу. Услышал меня?

– Услышал.

Шах и мат – мне.

– А вы, Амелия? Вы меня слышали? У вас есть мнение по этому поводу?

– А я, пожалуй, пока приму нейтралитет и поразмышляю.

– Вот что, – сказал шеф, – если мне предоставят доказательства преступного деяния в отношении вашей бывшей жены и ее мужа или того, что Кевин был убит, я займусь этим. И если парень с большой макакой или сама большая макака нарушат закон – например, нагадят на тротуаре, – я об этом позабочусь.

– Шимпанзе, – поправил я.

– Один черт.

– Вам бы самому наведаться в дом Кевина, шеф. Сдается мне, Барни лишь посмотрел на него издалека. Загляните внутрь, и сразу все поймете.

– Вы там побывали?

– Дверь была открыта.

Шеф задумался на мгновение, а у меня мелькнула мысль, не придется ли мне пожалеть о том, что дал ему эту информацию, но я отложил ее на потом.

– Если вы не собираетесь делать пожертвования в нашу благотворительную полицейскую организацию для вдов и сирот, можете с этого момента не совать свой нос в мою задницу. Видеть вас я больше не желаю, разве что разминемся на улице. И даже в этом случае не машите мне рукой. А сейчас покиньте, пожалуйста, помещение и закройте за собой дверь.

– Вы будете держать нас в курсе?

– Только если устроитесь на работу в наш полицейский участок, чего, могу вас заверить, не случится.

На край стола присела мясная синяя муха, достаточно крупная, чтобы напугать воробья, и шеф, действуя с завидной скоростью и точностью, прихлопнул ее пухлой ладонью. Когда он поднял ладонь, на ней можно было увидеть расплющенные останки. Шеф выдвинул ящик стола, достал салфетку и вытер ею руку.

– Есть. Только так с вами, докучливыми, и можно.

32

– И ведь здесь, в городе, – сказала Скрэппи, когда мы забрались в мою машину, – живут люди, которые проголосовали за его избрание на должность и поддерживают его на посту.

– В наши дни есть и те, которые проголосовали бы за шимпанзе Ковбоя, если бы она носила бейсболку Трампа.

– Шеф Нельсон сказал, что не состоит в секте. Я ему верю.