Искатель, 2002 №4 - Роберт Ллойд Фиш
«Кому еще может понадобиться в воскресенье утром этот Костя? Не звонила ему разве что собака», — с сарказмом негодования подумал я после того, как объяснил мальцу, что дядя Костя здесь больше не живет. И ведь как в воду смотрел. Через некоторое время, перехватив меня на подступах к Морфею, какой-то мужик голосом, действительно очень похожим на бульдога, поинтересовался, не ушел ли еще Костя. Собрав по всем закоулкам нервной системы остатки спокойствия, я объяснил этому бульдогу, что Костя не ушел, а его увезли. Вчера. В морг. И что если он действительно хочет застать Костю, то пусть туда и звонит, прямо в морг. Холодильный шкаф номер четыре, ниша номер пятнадцать. А номер телефона дадут в справочном. Мужик попытался перейти на лай, но я закончил разговор.
Пока моя, нарушенная действием снотворной таблетки, мыслительная способность восстановилась и я догадался отключить телефон, Костю спросили еще четыре девушки и два мужских голоса, один из которых представился милицейским работником. Несмотря на то, что я уже давно остервенел, я успел обзавестись номерами телефонов двух из четырех звонивших девушек. Почему только двух? А потому, что две другие, по их словам, проживали в общежитии и телефонов не имели. Но зато с ними я договорился о встрече: с одной во вторник, а с другой в среду. А вот работник милиции, сотрудник ГИБДД, вел себя куда как нахальнее. В ответ на мое «Вы не туда попали» нагло стал утверждать, что мол, все так говорят до тех пор, пока их силой не приведут в участок, и что, мол, за наезд на пешехода и бегство с места происшествия придется отвечать по всей строгости закона. Мне стало обидно за неизвестного мне Костика, и я автоматически попытался было встать на защиту прав человека, но вовремя спохватился и, положив трубку, прекратил бессмысленные прения.
В общем, не выспавшийся из-за этого дурацкого телефона, контрастным душем, кофе и яичницей я к середине дня кое-как привел себя в порядок, хотя голова и побаливала. Однако подошло время поиздеваться над друзьями, в связи с чем я и включил снова свой телефон. Объектом номер один моих заранее подготовленных прикольных нападок был Славик. Дело в том, что у Славки напрочь отсутствовало чувство юмора. Над ним шутить было мало интересно, так как он шутки не понимал и, даже выслушав самый интересный анекдот, прежде чем смеяться, спрашивал, а в чем тут соль.
И все же я набрал Славкин номер, поскольку при его наивности и доверчивости любая шутка проходила. А ведь это так приятно, когда удается кого-то одурачить. Испытываешь чувство законной гордости от сознания, что есть люди дурнее тебя. Как-то давненько Славка поделился со мной своей заботой и поведал, что послал в издательство «Имбирь» рассказ, но что вот уже несколько месяцев оттуда ни слуху ни духу. И теперь, вспомнив об этом, я решил приколоть его. Сообщив, что видел вчера в «Доме книги» только что изданный издательством «Имбирь» сборник рассказов молодых авторов, где первым идет его рассказ, я отослал Славку через весь город в «Дом книги», который работал без обедов и без выходных. Однако хоть этот пентюх и клюнул на обман, удовлетворения это мне не принесло, очень уж он был доверчив и не мог разобраться в простейшей шутке.
Затем я решил отметиться шуткой у Генки, послав его в роддом встречать несуществующего новорожденного у нашей общей знакомой Райки Скворцовой. Саму же Райку я обрадовал тем, что зачитал ей по телефону текст объявления из рекламной газеты: «Меняю двухкомнатную крупногабаритную в центре на две комнаты в юго-восточном районе, желательно на улице Павлика Теплова. Звонить в воскресенье, телефон № XXX». Разумеется, это было то, что позарез нужно Райке, поскольку объявление в сегодняшний номер давал я сам. А номер телефона принадлежал одному моему приятелю, который находился со мной в сговоре по поводу этой шутки и на звонок Райки должен был ответить принципиальным согласием. Конечно, никакой двухкомнатной в центре и не пахло, поскольку этот мой приятель снимал комнату на окраине и мог пользоваться в одиночку телефоном только по воскресеньям, когда основные хозяева выезжали за город.
Сделав еще несколько примочек своим знакомым в том же духе, испытав на себе ряд подобных атак с их стороны и погуляв по весенним улицам, я поздно вечером добрался до домашних тапочек и телевизора вполне удовлетворенный. Правда, ввиду скомканного сегодняшним утром сна я раньше обычного забрался в постель. И заснул моментально.
Спал я очень сладко, но недолго. Уже через несколько минут им опять понадобился Костя. Сначала — Костик. Судя по голосу, той же девушке, что и ранним утром. Затем опять дедуля ворчливо принялся было упрекать в невнимательности Константина. Ну и так далее. А потому как в промежутках между этими звонками вклинивались и мои друзья со своими впечатлениями о прошедшем «Дне дурака», телефон я не стал отключать.
Наконец, часам к одиннадцати вечера все стихло, я окончательно успокоился и погрузился в долгожданный сон. На этот раз мне ничего не снилось. Не успело присниться, так как ровно за минуту до полуночи телефон опять затрезвонил. О Господи!
— Да, слушаю вас!
— Алло! Скажите, мне сегодня не звонили?
— Боже! Кто это опять. Кто вы?
— Я Костя.
— !!!
Звонивший мог назваться кем угодно, хоть Папой римским, хоть американским президентом. Но голос его показался мне очень похожим на Славкин.
МИР КУРЬЕЗОВ
ДЕЛО О ВОЛЧЬИХ ХВОСТАХ
Дело о волчьих хвостах возникло в позапрошлом веке, и в нем, каким бы мелким сегодня оно ни казалось, отразились многие сущностные черты российской жизни, русского менталитета.
И, быть может, этим делом занимались бы до сих пор, если бы не исполнительность и немецкая педантичность Николая Николаевича Шрейбера, мелкого чиновника Министерства юстиции, в то время возглавляемого знаменитым графом Виктором Никитичем Паниным. Панин приобрел широкую известность как председатель Редакционной комиссии по крестьянской реформе, а с сороковых годов он руководил Министерством юстиции.
Итак, непосредственный начальник Николая Николаевича, как только молодой человек явился к нему по случаю своего назначения, на некоторое время задумался, а
