Дневник Кристины - Алексей Владимирович Сабуров
Но помещение было украшено фотографиями улыбающихся людей, с семьями и по отдельности; на окнах, из которых лился солнечный свет, висели светло-голубые шторки с вышивкой по краям, такие же скатерти лежали на столах. Кто-то все-таки пытался изменить казенный облик комнаты, сделать атмосферу уютнее. Для всех здесь эта встреча наверняка была самым ярким событием за последние дни. Или месяцы.
Еще одна сотрудница в форме синего цвета, видимо, так любимого в этих местах, молча указала Марии свободный столик. Стулья были отодвинуты: чье-то свидание только что закончилось, обрекая его участников на долгое ожидание следующего.
Мария села и в ожидании Тамары углубилась в свои мысли. Еще неделю назад она и не предполагала, что у нее хватит смелости и задора оказаться здесь, среди преступниц, их родственников и друзей. Шубина попыталась понять, что же чувствует в эту минуту, и не ощутила никаких отрицательных эмоций. Значит, все было правильно сделано, ей удалось стать смелее и даже безрассудней, какой она и была, правда, уже так давно.
Открылась дверь, и в комнату вошла женщина значительно старше остальных заключенных. Марии не пришлось догадываться.
– Керн Тамара Вячеславовна, отряд семь, – отчиталась заключенная, смотря на надзирательницу без каких-либо чувств. Ни страха, ни уважения, ни пренебрежения.
– Вас ждут за столом, – указала охранница прямо на Марию.
Тамара спокойно и даже как-то небрежно направилась в ее сторону. Мария поднялась со стула, ожидая, когда та подойдет, и только теперь в ней проснулось настоящее волнение.
Волосы заключенной были скрыты косынкой, подвязанной сзади. Без обрамления прической черты лица Тамары казались слишком крупными: длинный нос, большие глаза, выпирающие скулы, надутые губы. Возможно, светлые, заботливо уложенные локоны сделали бы из нее красавицу, но из-за клетчатой формы она больше походила на пациентку госпиталя. Мария инстинктивно поправила волосы, которые с утра помыла и уложила феном. Все-таки, хоть они и находились в одной комнате, между женщинами пролегала четко прочерченная граница.
– Здравствуйте, – первой произнесла Мария, неумело пытаясь скрыть волнение.
– Ну привет, – громко произнесла Тамара. – Ты, что ли, Шубина Марина?
– Мария, – поправила она.
Тамара лишь слегка мотнула головой. Мол, не так уж и важно.
– Что хотела?
– Я хотела поговорить о нападении на вас в марте две тысячи пятого года у «Парк-Хауса».
– Да я это поняла из твоего запроса, – хмыкнула Тамара. – Двадцать лет прошло. Чего вдруг принялись то дело ворошить?
Мария была готова к этому вопросу. Она решила не врать, но и всей правды не выворачивать.
– Мне в руки попал дневник одной девчонки, за убийство которой Александра Рокотова посадили.
– Ну, он не одну девчонку грохнул…
– Это Кристина Садоян. Последняя. Единственная, тело которой нашли. У нее был парень. И это был не Рокотов. Но следствие даже не попробовало его найти и проверить. Это показалось мне странным. А еще у ее парня были наклонности маньяка. Он пытался ее изнасиловать, но ей удалось вырваться. Как и вам.
– Меня-то он пытался прикончить.
– Я говорила с адвокатом, который защищал Рокотова. Обвинение, конечно, строилось на множестве улик, и убрать одну из них ничего бы не значило. Но ваше опознание – это единственное показание свидетеля, который видел убийцу. И у меня к вам на самом деле всего один вопрос. Когда вы опознали Александра Рокотова, насколько вы были уверены, что это он?
Тамара задумалась. Ее напускная грозность и уверенность вдруг исчезли с лица, и оно будто осунулось.
– Вот блин, – тихо произнесла она.
Мария некоторое время ждала продолжения и уже открыла было рот, чтобы сказать, что если это вдруг ошибка, то невиновный человек навсегда упрятан в тюрьму, а убийца так и не получил отмщения, но Тамара подняла на нее глаза и сказала:
– У меня вообще никого не осталось. С родителями поссорилась еще лет пятнадцать назад, как втянулась во все это. Мой типа муженек живет в моей квартире, но сюда ни ногой. Говорит, что не хочет себя травмировать видом колонии и ощущать виноватым. Если бы не это, я бы с тобой и не согласилась на встречу. Зачем мне вспоминать тот день? С него все плохое в моей жизни и началось. А так эти три свидания в месяц все равно пропадут. Подумала, может, с кем-то, кроме зэчек, поболтаю, да и все. А ты говоришь, что Рокотов, может, и не виноват. Я же ему проклятия каждый вечер шлю перед сном.
Тамара схватила вышитый край скатерти и незаметно для себя начала его комкать.
– Что произошло с вами? Расскажите.
Мария смело взяла ладонь Тамары. Та отстраненно посмотрела на их руки, но свою не убрала.
– Какое-то время после нападения я была счастлива, что выжила. Бегала с улыбкой до ушей и всем сокурсницам рассказывала, каково это – вырваться из лап настоящего маньяка. Но потом мне стали сниться эти сны. Как он меня душит. Как грубо хватает руками. Держит, крепко прижавшись сзади. Я просыпалась сначала с криком в холодном поту, вся постель измята. Но чем дальше, тем больше меня стало это возбуждать, и я уже ждала ночи, чтобы испытать эти чувства. Тогда еще «Пятьдесят оттенков…» не вышли и тема БДСМ не муссировалась, как последние лет десять. Но кто ищет, то всегда найдет, не так ли? Немного насилия, и секс становился совсем другим: ярким, вдохновенным, точно схватка за жизнь, где в итоге все побеждают. И ребят, желающих подоминировать, в Екатеринбурге пруд пруди, как оказалось. Я была такой крутой, губы накачала одной из первых в городе. Обтягивающие кожаные штаны, сапоги… Всегда носила только красивое белье для собственной же уверенности. Парни штабелями падали на улице только от моего взгляда. Но где жесткие игры, там ведь все всегда непросто, правда? – Тамара устало улыбнулась. – Контингент подбирается соответствующий. Сначала алкоголь, потом наркота. И вот мне уже, чтобы возбудиться, нужно не молодого жеребца увидеть, а нюхнуть. Сначала бесплатно, потом за секс, а потом за «иди заложи закладку». Я к тому же еще и в медицинском училась. Знаешь ведь, все медицинское сообщество живет на серой движухе ограниченных к обороту препаратов. Заставили меня сперва с докторами знакомиться, чтобы лекарства рецептурные выписывать, потом – выкупать да развозить по клиентам. Мне еще повезло, что я так долго продержалась: менты, видимо, тогда не такие проворные были, да еще и на прикорме. Вон, глянь… – обвела она комнату рукой. – Молодняк кругом, все за наркотики сидят. Всем первую дурь парень всунул. И, в общем, почти всегда это правда… Простите, я куда-то свернула не туда… Каждая сиделица здесь свою историю расскажет, если уши подходящие найдет.
– Нет, продолжайте. Если вам хочется. Мои уши вполне подходят.
– Да что продолжать?.. С мамой
