Идеальная девушка - Рут Уэйр
Швейцар заранее открыл перед ней дверь.
– Вам вызвать такси, мисс?
– Нет, спасибо. Я отлично доберусь сама.
Она задержалась на пороге, не зная, что еще сказать.
– Да, мисс? – вежливо спросил швейцар, пожилой мужчина лет семидесяти, годящийся ей в дедушки.
– Моя подруга… она осталась в баре. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы она благополучно добралась до дома. Она немного выпила…
– Можете больше ничего не говорить, мисс. – Швейцар постучал себя по кончику носа и подмигнул, но сделал это в отличие от бармена добродушно, без двусмысленных намеков. – Я лично прослежу. Где вы живете?
– В колледже Пелэм. Она тоже там учится.
– Ни о чем не беспокойтесь. О ней позаботятся. – Швейцар кивнул в сторону улицы, где только что начался дождь, превративший каменные плиты тротуара в черные зеркала, а свет фонарей в золотые кляксы. – Вы точно не хотите вызвать такси? Я могу отнести оплату на счет мистера Кларка.
Ханна улыбнулась, поняв, что швейцар оценил ее наряд и наряд Эйприл и точно рассчитал, сколько денег в кармане у Ханны.
– Нет, вы очень добры. Спасибо. Я сама доберусь. У меня есть плащ.
– Ладно. Спокойной ночи, мисс. Будьте осторожны.
– Спокойной ночи.
Подняв капюшон, Ханна шагнула на улицу в дождливую зимнюю ночь.
После
Ханна возвращается домой одновременно с мужем. Роясь в сумочке в поисках ключа, слышит низкий рык мотоцикла, оборачивается и видит слепящий свет приближающейся фары. Уилл останавливается, откидывает подножку мотоцикла, расстегивает шлем.
– Как ты сегодня? – спрашивает он.
Ханна пытается найти подходящий ответ, раздумывая, с чего начать, но Уилл уже отвернулся, достает из багажника портфель и направляется к двери дома.
Наверху Ханна со вздохом опускается в кресло, наблюдая, как Уилл снимает кожаные доспехи и, развернув рабочий костюм, разглаживает на нем складки.
– Давай закажем поесть, – предлагает она, подавив легкое угрызение совести по поводу лишних расходов. – Совсем нет сил готовить.
– День не задался? – поднимает голову Уилл.
Ханна ничего не хотела рассказывать, но теперь придется. Она вечно пеняет Уиллу за то, что он замыкается в себе. Ей не стоит вести себя так же. Кроме того, мужу следует знать о приеме в женской консультации. Они оба родители ребенка, было бы нечестно что-то от него скрывать.
– На приеме у меня обнаружили повышенное давление. Сама виновата. Я в клинику бегом бежала.
– Ясно… – произносит Уилл и с озабоченным видом присаживается на подлокотник ее кресла. – Что-нибудь серьезное?
– Возможно, это признак преэклампсии. В таком случае да, серьезно. Правда, врач так не думает. И все же меня попросили прийти через неделю на очередное обследование.
– Через неделю? – Лицо Уилла не выдает эмоций, однако Ханна достаточно хорошо изучила мужа, чтобы уловить под маской невозмутимости проблеск тревоги. – Только лишние волнения для тебя. Могли бы просто подождать и измерить еще раз.
– Врач так и сделала, – неохотно призналась Ханна. – Давление не снизилось. Полагаю, это просто стресс. Не знаю, что и думать… Доктор предложила мне поехать домой и отдохнуть, что я и делаю.
– Стресс? – переспрашивает Уилл. Он сразу ухватился за это слово, и Ханна злится на себя. – Из-за чего? Опять из-за Невилла?
Ханна молчит.
– Хан, милая, мы это уже обсуждали. Все кончено. Невилла больше нет. Пора оставить мысли о нем позади.
«Если я действительно ошиблась, то ничего не кончено, – так и хочется произнести Ханне. – Ничего не кончено, если Джерайнт Уильямс прав и мои показания отправили в тюрьму невиновного. Если это правда, то все отнюдь не кончено».
Однако она ничего не говорит. Не может. Просто не в состоянии заставить себя произнести эти слова, сделав тем самым вероятное реальностью.
– Очень чаю хочется, – наконец бормочет Ханна.
Уилл кивает и вскакивает, радуясь, что появилось конкретное дело, возможность показать себя заботливым мужем.
С кухни в коридор проникают шум закипающего чайника, позвякивание чашек и жестяных коробок. К Ханне приходит запоздалая мысль, что она просто обязана рассказать Уиллу всю правду о встрече в книжном магазине. Любой другой вариант означал бы обман. Спрашивается только, как это лучше сделать.
– Уилл, – наконец начинает она, когда он усаживается на диван с меню блюд службы доставки на дом, а она рядом с ним кутается в пушистое одеяло, держа в ладонях чашку мятного чая.
Уилл поднимает голову:
– Да? Я хотел заказать пиццу. Ты как думаешь?
– Пицца сойдет. Послушай, сегодня еще кое-что случилось.
– В клинике?
– Нет, на работе. Этот… этот человек пришел в магазин. Журналист, о ком я тебе говорила, который прислал сообщение по почте.
– Он пришел в магазин? – Уилл откладывает меню и внимательно смотрит в глаза Ханне. Выражение его лица пугает ее, именно поэтому ей и не хотелось ничего рассказывать – из опасения, что Уилл отреагирует слишком бурно. Ханна видит на лице мужа какую-то запредельную ярость. Уилл знает, сколько ей пришлось перетерпеть от прессы за все эти годы. Она поменяла номера телефонов, внешность и даже свою фамилию. Уилл нередко налетал, защищая ее, на репортеров, торчавших возле дома и даже угрожавших им, но его прежняя реакция ни в какое сравнение не идет с нынешней.
Лицо Уилла сохраняет почти противоестественное спокойствие, однако сдерживаемая ярость ошарашивает Ханну. На виске бьется жилка – верный признак, что он вот-вот выйдет из себя. С Уиллом это редко случалось – всего раз или два за все время их отношений. Она знает: когда он срывается, то окончательно теряет берега. Ханна помнит, как однажды вечером по дороге домой из паба Уилл ударил человека. Этот тип с явно расистским подтекстом заулюлюкал вслед женщине в хиджабе, а когда Уилл потребовал, чтобы тот извинился, наотрез отказался и первым поднял на него руку. Уклонившись, Уилл нанес точный удар. И не один. Уилл молотил наглеца, а Ханна смотрела на эту сцену, застыв в немом ужасе, потеряв способность криком остановить их. В тот вечер Уилла могли запросто арестовать за нападение. Ему повезло – двое свидетелей подтвердили, что пострадавший произносил оскорбления на расовой почве и замахнулся первым. К тому же за ним обнаружился длинный след наказаний за оскорбления из расистских побуждений, что, вероятно, позволило полиции закрыть глаза на поведение Уилла.
Ханна навсегда запомнила момент, когда ее мягкий, любящий бойфренд слетел с катушек. Она поразилась, с какой быстротой изменился его характер, и он превратился в человека, способного нанести другому тяжкие повреждения. Сейчас, глядя на лицо мужа, Ханна отчетливо вспоминает тот вечер, и по ее спине бежит холодок.
– Ханна? –
