Идеальная девушка - Рут Уэйр
– Ладно, – наконец заявила она. – Я сама пойду. Лучше уж самой сразу все узнать.
– Ты ведь понимаешь, что все это фигня? – спросила Эйприл, положив руку ей на плечо. – Понимаешь, да? Все это не имеет никакого значения.
Ханна кивнула. Хотя в эту секунду список с отметками был для нее важнее всего на свете.
* * *
Через десять минут Ханна уже шагала по коридору к кабинету доктора Майерса, вытирая о джинсы вспотевшие ладони. Еще издали она увидела, что к двери приколоты три разных листка. К тому, что висел справа, наклонилась знакомая девица-третьекурсница. Когда Ханна остановилась рядом с ней, та обернулась с довольной улыбкой.
– Удачи! – пожелала она. – Надеюсь, ты получила то, что хотела.
– Спасибо! Тебе тоже. И я надеюсь, что ты тоже получила. То, что хотела.
Девушка на этот раз улыбнулась снисходительно, словно желая сказать «да не волнуйся ты так», и удалилась, оставив Ханну наедине с коротким списком имен.
Фамилии первокурсников находились в левом списке. Ханна машинально перевела взгляд туда, где должны были стоять фамилии, начинающиеся на букву «Д», но быстро сообразила, что список составлен не в алфавитном порядке, а по какой-то неведомой системе. В том месте, где полагалось быть ей, почему-то находился ее партнер по практическим занятиям Майлз Уолш. Напротив каждой фамилии был проставлен ряд символов. Рядом с Майлзом Ханна увидела символы βα, β+. Напротив еще одной фамилии – γ++, β-. У нее перехватило дыхание. Что это? Какой-нибудь жестокий оксфордский трюк, заставляющий студентов разгадывать собственные оценки, взламывая неизвестный код?
– А-а, привет! – произнес кто-то за спиной Ханны.
Она крутнулась на месте и увидела Джонти Уэствелла, парня, которого встретила на вечеринке доктора Майерса.
– Пришла проверить оценки? Я тоже. Вот только не надо было их вывешивать на всеобщее обозрение. Большинство преподавателей так делают исключительно на вступительных экзаменах. Ну, что там у меня?
– Понятия не имею, – ответила Ханна севшим от едва сдерживаемой злости голосом. – Какие-то долбанные иностранные буквы. Что они вообще значат? Что такое этот чертов игрек плюс?
– А-а! – Джонти рассмеялся. – Извини… В моей школе оценки выставляли греческими буквами. Я забыл, насколько это дико выглядит для людей, привыкших к процентам. Это не игрек, а гамма. Ну, знаешь… альфа, альфа минус, бета, гамма плюс и так далее. Видишь, вот я где. Могло быть и хуже. Я знаю, что накосячил со вторым сочинением. А ты где? – Джонти с любопытством пробежал взглядом по списку первокурсников и рассмеялся. – Ну, тут даже переводчик не нужен.
Ханна посмотрела туда, куда указывал его палец. Ее фамилия стояла во главе списка, а напротив нее – α, α.
– Ты о чем? – неуверенно спросила она.
Джонти ухмыльнулся:
– Майерс составляет список от лучшего к худшему. Раз ты идешь первой, значит, можешь не волноваться. Но если ты еще не поняла, у тебя две альфы. – Ханна молча уставилась на него в ожидании дальнейших объяснений. Джонти продолжил: – Альфы плюс не бывает. Альфа сама по себе наивысшая оценка. Ты получила ее за оба сочинения. Можно сказать, тебе не о чем беспокоиться.
* * *
– Шам-твою-мать-панского! – воскликнула Эйприл, когда Ханна вернулась с порозовевшими от удовольствия щеками и улыбкой до ушей.
– Не могу, – взмолилась Ханна. – Реально не могу. – Она бросила взгляд на телефон. – Почти шесть уже. Мне завтра сдавать контрольную. Вдобавок в кармане пусто.
– Ханна, – решительно осадила ее Эйприл. – Не каждый день удается сдать первый экзамен лучше всех в группе. Мы идем выпить, как бы ты там ни возражала.
– Ну ладно, – неохотно уступила Ханна. – Только один бокальчик! Серьезно. Мне нужно вернуться на ужин и обязательно добить контрольную. Срок сдачи – утром.
– Только один, – серьезно кивнула Эйприл. – Даю мизинец на отсечение. Я знаю идеальное место.
* * *
Через сорок пять минут Ханна с помадой «Шантекалье» на губах, во взятых у подруги туфлях балансировала на высоком табурете в баре «для своих», куда раньше никогда не заглядывала. Итальянский коктейль, который был у нее в руках, заказала не она. Эйприл трещала о платье и воздушных шариках, которые выписала на День святого Валентина из Лондона. Ханна отхлебнула напиток, чувствуя, как алкоголь растворяется в крови, придавая всему вокруг ощущение чего-то далекого и нереального, как если бы она смотрела на себя с огромной высоты. Но дело было не только в выпивке. С каждым днем, проведенным в компании Эйприл, Ханна все больше отдалялась от себя прежней; расстояние, разделявшее нынешние золотые деньки и скукотищу Додсуорта, становилось все больше, и теперь, похоже, его не смог бы преодолеть никакой поезд.
– Улыбайся! – потребовала Эйприл. Вытянув руку с айфоном над головой, она наклонила голову поближе и соблазнительно выпятила губки, ставшие похожими на две спелые красные вишенки. Ханна улыбнулась, камера щелкнула, и Эйприл загрузила фото в приложение, сделав подпись: «Это „Ширли Темпл“, папочка, честное слово».
– На «Ширли Темпл» совсем не похоже. – Ханна указала на бокал в левой руке Эйприл. – У него и вид-то другой.
– Верно, но мой отец никогда не заглядывает в «Инстаграм», так что счет ничейный, – с несколько кислым видом ответила Эйприл. Ханна с любопытством посмотрела на подругу. Та сидела, закинув ногу на ногу, и прокручивала ленту сообщений в телефоне, хмуря тонко выщипанные бровки. Ханна все еще не могла толком понять, то ли Эйприл играла в маленькую несчастную богатую девочку, то ли действительно ей была. С одной стороны, родители Эйприл вообще не показывались в колледже, лишь в первый день отправили с ней дворецкого и по совместительству охранника Гарри. С другой стороны, точно так же вели себя родители многих других абитуриентов – сбагрив с рук чадо, быстренько ретировались. Многие студенты, особенно из-за границы, вообще прибывали своим ходом. Так что Эйприл не была в этом отношении исключением.
– А как насчет твоей матери? – спросила Ханна, чувствуя, что ступает на тонкий лед. Она знала, что у Эйприл есть мать, подруга пару раз о ней вскользь упоминала, однако в тоне Эйприл мелькали подозрительные нотки, намекавшие на то, что в их отношениях все не так просто. Это ничуть не напоминало смесь
