Стамбульский ветер - Алеся Кузнецова
Я всхлипнула еще сильнее. Потому что это было самое нежное, что я слышала за многие годы. И это мне говорил мой сын, которого я тоже лишила поддержки близкого человека. Я никогда не думала о том, что уверенно повторяя всем о том, что моя мать умерла в детстве, я украла у Тимура бабушку. А ведь у них все могло сложиться совсем по-другому. Это меня она бросила тогда. А для него, возможно, нашла бы крошечки любви. И, возможно, этих крох было бы достаточно, чтобы моего сына не разрывало от тоски и потери тех, кого он никогда не знал. Я впервые поняла, что спрятанная боль не заканчивается на одном поколении. Она передается дальше, продолжая разрушать тех, кто ничего не знает о событиях, когда она началась. И пока мы прячем свою боль, мы не только сами в ней тонем, но и невольно топим тех, кто рядом, наших самых дорогих людей, ради счастья которых мы на самом деле готовы на все.
На экране Тимур сидел молча, не давя на меня и не торопя. Он позволил мне выплакаться и просто был рядом. Хотя мы и находились сейчас с сыном в разных городах.
Я глубоко вздохнула, пытаясь вернуть себе хотя бы подобие голоса.
– Прости, я не должна была. Просто не справилась с собой. Где ты сейчас? Как он только посмел выгнать собственного внука, зная что у тебя больше никого нет в этом городе!
– Все нормально, мам. Я остановился в квартире у хороших людей. Здесь такая библиотека… И представь, я даже нашел отпечатанный томик стихов Цветаевой с редакторскими правками.
– Что это за люди?
– Подруга моей начальницы. Я тебе говорил, что у меня клевая супербосс. Она как раз позвонила, когда я только вышел из подъезда деда. Ненавижу его за это все! Ох и взорвался я тогда!
– То есть мне достались не все твои эмоции?
– Да ну, мам. Я тебе позвонил, уже успокоившись. Ты не представляешь в каком я был состоянии! А она… представь, сумела меня успокоить. Я рассказал ей все… Не знаю как это вышло, как-то само собой, но я вывалил на нее это все: про крики, про дедову истерику, про Любу и ее “не смей волновать дедушку”, про ощущение, что я чужой в собственной семье… я рассказал ей даже про Мэта и его бабушку. И знаешь, мне вдруг стало легче, меня немного отпустило.
– Тимур, не стоило сор выносить из избы…
– Знаешь, что она сказала? Сперва она позволила мне выговориться, а потом сказала, что я имею право быть злым и искать правду о себе. Она сказала, что я прав. И мне вдруг стало легче. Она сама предложила переночевать у ее подруги. У той здесь квартира в самом центре, и хотя сама хозяйка сейчас на даче, ее внучка принесла мне ключи. Так что я могу наблюдать из окна как разводят на Неве мосты.
– Хоть что-то хорошее вышло из твоей идеи поехать в Питер, – улыбнулась я сквозь слезы.
– Мам, я вдруг подумал… ты ведь родом из Питера, а я вообще не знаю этого города. Почему ты никогда не водила меня просто погулять здесь?
– Не знаю. Наверное, просто не было мест, связанных с хорошими воспоминаниями. Мне всегда хотелось быстрее домой, в нашу квартиру.
– Как ты выдержала в детстве с таким отцом?
– Только не смейся. Мне, как и тебе, всегда казалось, что во всех семьях так, и по-другому не бывает. К тому же, твой дед не так и плох, просто немного взрывоопасен.
– Примерно так и моя супербосс сказала. Никогда не думал, что женщины видят что-то, что нам не дано. Кстати, Милена не вернулась еще?
– Нет пока. Но может и хорошо, что она не видела такой сцены.
– Странно, я не дозваниваюсь до нее. Она уже должна была вернуться. Когда приедет, попроси набрать мне.
– Конечно…
– Мама, перезвоню, второй входящий. Может Милена! Хотя нет, это Ася, внучка хозяйки квартиры. Может, что забыла. В общем ладно, отбой на сегодня. Пока.
– Пока.
– Мам… Я тебя люблю.
– И я тебя, – ответила я. – Очень.
Я отключила звонок и уткнулась в темный экран ноутбука. Сегодня Тимур впервые сказал, что любит меня первым. Обычно он отвечал: “И я тоже” в ответ на мои слова. Только что я окончательно поняла, что мой сын стал совсем взрослым. Руки машинально провели по клавиатуре и это зажгло экран с растянутым во всю ширину набранным первым фрагментом дневника незнакомки из города, где я родилась. А в углу экрана я заметила значок о новом сообщении от Эмина. Он не писал мне несколько дней. И вот от него пришло письмо.
Глава 23. Дом
– Привет, Незнакомка.
– Привет, Эмин.
– Почему ты не хочешь, чтобы мы созвонились по видеосвязи? Я хочу наконец увидеть твое лицо.
– Ты не представляешь сколько всего сейчас происходит в моей жизни. Я не выдержу новых эмоций.
– То есть ты признаешь, что мои письма волнуют тебя. Хотя бы чуть-чуть.
– Эмин!
– Просто констатация факта. – Я почти слышала его улыбку между строк. – Иногда мне кажется, что ты слишком хорошо меня читаешь. Даже там, где я сама не понимаю, что со мной.
– Может быть, потому что я знаю, как это – бояться собственных чувств.
– Я сегодня перевыполнила норму по чувствам.
– Что случилось?
– Тимур. Он решил встретиться с моим отцом и задать ему вопросы о нашей семье.
– Твоему отцу не понравились вопросы?
– Он устроил скандал и выгнал Тимура. Я ненавижу его за это.
– Ненависть слишком сильное чувство. Мы обычно подменяем им любовь и награждаем тех, кого не можем или боимся любить.
– Я никогда не смотрела на отношения с родителями с этой точки зрения.
– Я сам недавно это понял. Думал, что ненавидел отца за вранье. И хотя он так и не признал, что Сесиль была моей матерью, я примирился с ним и понял, что он просто тоже страдал и не сумел справиться с этим по-другому. Он сам был заложником семейных традиций.
– Этому учат в парижском университете?
– Этому учат в жизни. И не спрашивают, готов ли ты к новой порции опыта.
– Я сегодня прочитала удивительную историю. О незнакомой женщине и о том, как она влюбилась в неподходящего ей хорошего
