Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл
– Какого же хрена он на свободе?
– Его великолепный адвокат устроил все так, чтобы напарник Ковбоя всю вину взял на себя в обмен на шприц с дозой. Ай-кью того парня был на уровне пятидесяти, и то если поставить его на табурет-стремянку. Ковбой заговорил первым и получил более мягкий приговор. То, что ему это удалось, и то, как удалось, явно противоречит здравому смыслу, но, опять же, мы говорим о правовой системе. Думаю, именно Ковбой разработал план преступления, а когда их поймали, позаботился о том, чтобы зачинщиком сочли его сообщника. Присяжные не располагали информацией о его предыдущих преступлениях, поскольку она могла быть рассмотрена как показания, способные создать предубеждение. Плюс в тюрьме он «обрел Иисуса», к чему нередко прибегают аферисты. Он умен, самовлюблен, психопатичен и коварен. Выйдя, думаю, он несколько успокоился и примкнул к Народу тарелок. За всю свою помощь им он получал только-то собственный угол – три квадрата с койкой, – но со временем добился того положения, что занимает сейчас. Власть. Все дело в ней. Ему дали пистолет, ковбойскую шляпу и чертову мартышку. Вы про мартышку слышали?
– Шимпанзе.
– Значит, в курсе. Стал называть себя Ковбоем. И теперь расхаживает важный, точно шомпол проглотил. Есть у Ковбоя пунктик: во что бы ни ввязался, он ищет сиську, чтобы сосать из нее молоко, пока не выцедит до капли или пока не надоест вкус.
Я рассказал Гроверу, что говорил мне Кевин о складе: секта годами закупалась едой и оружием, и их хранилище наверняка должно быть битком забито.
– Мне в голову приходила та же мысль.
– Когда мы встречались в офисе Феликса, вы сказали, что занимались охранной системой для их склада?
– Занимался. Но свой бизнес я продал. Вижу, куда вы клоните. Мой бывший зять, Энсел Уолтон, – это он купил дело. Дочь уехала в Калифорнию, а он остался. У нас неплохие отношения, однако.
– Хотелось бы попасть на этот склад и посмотреть, что там на самом деле хранится.
Гровер отпил глоточек кофе, прищурился, как стрелок в полдень, и проговорил:
– Дайте мне подумать об этом, хорошо?
22
Некоторое время за мной следовал черный внедорожник, но как раз в тот момент, когда я начал нервничать, приотстал и свернул. Мне сразу вспомнилась тень в деревьях недавней ночью – внедорожник так же заставил меня поначалу насторожиться. Только, в отличие от тени, машина была реальной, и я пришел к выводу, что вряд ли меня преследовали «Люди в черном»: скорее всего, просто кого-то такого же неугомонного, как я, нелегкая понесла куда-то в самую бурю.
К тому времени, как я добрался до дороги, ведущей к моим владениям, непогода угомонилась, а солнце, решив больше не прятаться, светило и дарило тепло. Дождевая вода стекала в канавы, сбегала по стволам деревьев вдоль дороги, ведущей к моему дому. У почтового ящика я притормозил и вытащил из него пухлый коричневый конверт, на котором значилось имя отправителя – Кевина. Та самая посылка, которой он велел мне ожидать.
Когда я приблизился к дому, на подъездной дорожке стоял голубой пикап с бело-голубым прицепом-кемпером, а за столом на моей веранде сидела стройная рыжеволосая женщина в синих джинсах, положив ногу на ногу и покачивая ею – как бы в нетерпении оттого, что я опаздываю на встречу.
Мелькнула мысль – вот он, еще один «призрачный» визит, – но тотчас растаяла. Я выбрался из машины с пакетом под мышкой, поднялся на веранду, сел и посмотрел на незнакомку. Что было приятно.
– Я выехала в бурю, – сообщила она. Голос у нее был как мед, заключенный в сталь. – И ждала вас здесь.
– Прошу прощения: не знал, что опаздываю.
– Я это не имела в виду.
– А прозвучало именно так.
– Я всего лишь хотела сказать, что решила посидеть на веранде. Когда я приехала, дождь еще шел. Здесь у вас уютненько.
Само собой, к этому моменту я уже знал, с кем разговариваю: именно об этой даме мне рассказывали Кевин и Гровер. Она вполне могла сойти за девушку с соседнего двора, не будь такой красивой и обладавшей взглядом Супергерл, которая вот-вот пустит в ход тепловое зрение[37].
– Позвольте поинтересоваться, леди. Кому придет в голову пускаться в дорогу в такую бурю?
– Ну, вам же пришло.
– Один – ноль в вашу пользу. Поскольку сейчас никто не занимается торговлей вразнос, я предполагаю, что вы здесь по другой причине. Хотите, покажу фокус с чтением мыслей?
– Давайте, – откликнулась она.
Я коснулся своего лба в той точке, где начала просыпаться головная боль.
– Ваше имя Амелия Мун.
– Это не фокус с чтением мыслей. Вы разговариваете с людьми, с которыми разговаривала я, потому что пытаетесь выяснить то же самое, что и я.
– И вы ведь не сотрудничаете с мэйтаунской газетой, как утверждаете?
– Я сказала первое, что тогда пришло мне в голову. Я ездила к газетчикам в Мэйтаун, чтобы узнать, что им известно о секте. Ну, знаете, покопаться в подшивках их прошлых выпусков. Но у них нет никаких подшивок прошлых выпусков. Они сказали, что не беспокоятся о славных людях с Посадочной площадки, потому что те размещают рекламу своих пончиковых в их газете. Эта газетенка – ноль на палочке. На туалетной бумаге можно найти больше информации. Шутка.
– Надеюсь.
– Поскольку я собиралась использовать наживку «я газетчик», мне бы лучше сказать, что я из газеты Тайлера. Точнее, Чандлера. Мелкий городишко за пределами Тайлера.
– Я знаю, где это.
– Я приезжала к Гроверу, потому что слышала, что он в прошлом шеф полиции. Подумала, может, у него сохранилась информация – инсайдерская. Он рассказал мне, что тоже состоял в секте Народа тарелок, но со временем покинул ее вместе с женой. Дерьмо собачье на палочке – так, кажется, он отозвался о культе. Вот и все сведения от него. Милый старичок, только выглядит очень больным. Он явно не поверил в мою байку насчет мэйтаунской газеты. С таким же успехом я могла
