Кот мяукнул в третий раз - Юлия Владиславовна Евдокимова

На высоких носилках лежало тело, накрытое простыней.

– Не торопитесь.– Мужчина в полицейской форме откинул простыню. Мармира издала тихий сдавленный звук. Грайлих отступила назад.

Женщина склонилась над телом. Она наклонилась так низко, что её лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его лица. Она протянула руку и провела пальцами по лицу, ощупывая его, словно слепая, снова и снова. Потом выпрямилась.

– Это не Леонид. Этот человек не мой сын.

Женщины осторожно, стараясь не споткнуться на тропе, отправились на дорогу к мосту. Стрельников отправил с ними полицейского с фонариком, но света не хватало. Никто не жаловался, не хотелось ни о чем говорить. Душу переполняло опустошение, как бывает после сильного стресса, но вместе с ним оставалось что-то неприятное, гнетущее. Таисильсанна, Серафима и Леля занялись расследованием смерти профессора поневоле, чтобы очистить себя от подозрений, но до сих пор это казалось немного игрой. Им было интересно! Сейчас женщины впервые поняли, насколько все серьезно.

Грайлих чуть задержалась, маялась, не решаясь вернуться и подойти к следователю, так не похоже на уверенную в себе звезду, привыкшую тут же получать все, что она захочет. Таисия растерялась и куда-то вдруг исчез привычный апломб. Происходящее вокруг было не похоже на все, с чем она сталкивалась до сих пор, а главное, она впервые не находила подходящей цитаты Шекспира. Такого просто не бывает. В тихом маленьком городке меньше, чем за неделю случилось три убийства. Убийца мог быть совсем рядом, прикидываться нормальным человеком, жить, как все. Что же такого случилось что он решился на преступления?

– У него уходит время. Он торопится, но почему?

– Что вы сказали? – Стрельников закончил разговор по телефону и сам подошел к ней, а Грайлих задумалась и чуть не забыла, почему не пошла с остальными.

– Происходит что-то странное. Нет сомнения, что все смерти связаны, но что заставило убивать именно сейчас и одного за другим? Что-то должен было случиться, то, что запустило всю это цепочку. Три убийства…

– И одно покушение на убийство.

– Да… – она осеклась. – Простите, что вы сказали? Покушение?

– Звонили из управления, с ними связались из больницы. Произошло еще одно отравление. Тимофей Лавричев в больнице.

– Лавричев?

– Молодой садовник. Я сейчас поеду в больницу, давайте, подброшу вас до гостиницы.

Эксперты с носилками отправились к мосту. Вот ведь место, даже на машине не подъедешь! Грайлих, зацепившись за локоть следователя, осторожно шагала по тропе, чувствуя себя участником странной, нереальной погребальной процессии.

– Александр Михайлович… я поеду с вами.

– Не понял? Куда?

– В больницу. – Он хотел возразить, но Грайлих снова обрела уверенность и продолжила тоном одной из сыгранных когда-то королев,– Я ни минуты не сомневаюсь в вашем профессионализме. Но я хорошо разбираюсь в людях, в их поведении, эмоциях и могу увидеть то, чего не увидите вы. Я понимаю их движения, их поступки… я столько раз перевоплощалась в других персон, что люди стали для меня открытой книгой.

Он вздохнул. – Знаете, а может, вы и правы. Это дело настолько странное, что я просто не знаю, в каком направлении двигаться.

Собор над рекой и монастырь на высокой горе, освещенные слабой подсветкой, казались нарисованными на черном холсте, чуть размытые, нечеткие. Бледная полная луна замерла над черным лесом и картина повторялась в воде, движение воды стирало ее и рисовало снова, разбрасывало по пейзажу редкие огоньки светящихся окон. В сторожке, где обычно собираются рыбаки, никого не было, даже сторож ушел спать, ведь это городок, где никогда не происходило ничего особенного. Ну, разве что раз в тридцать лет, а до этого раз в сто лет. И это всегда было связано с усадьбой в лесу.

– Есть какие-нибудь подробности? – Спросил в трубку следователь и включил громкую связь.

– Парень иногда подрабатывал, помогал на садовых участках. Гражданин…– голос умолк, видимо, полицейский сверялся с записями,– Ларионов, в чьем саду работал Тимофей, хотел предложить Лавричеву чаю и нашел его, лежащим на земле рядом с лопатой, парень корчился от боли. Он вызвал Скорую, а врачи позвонили нам.

– Если он притворяется, чтобы снять с себя подозрение, то это надо додуматься, рискнуть жизнью, тем более, мы не нашли против него улик. А если его хотели убить, то почему? Черт! Как они все связаны?

– Связь только одна. Усадьба.

– Но зачем кому-то убивать всех четверых? Студентка приехала сюда три месяца назад, профессор – неделю, незнакомец, если, конечно, это он, а не новый персонаж этой истории, появился дней десять назад. Тимофей жил в Болтужеве всю жизнь. Почему сейчас?

– Потому, что студентка расшифровала подсказку на картине и нашла клад.

– Клад? Вы о легенде?

– Нет. Я настоящем кладе.– Грайлих рассказала обо всем, что они узнали с приятельницами. – Завтра утром мы собирались к настоятельнице монастыря.

– Мы???– Заорал Стрельников. – Вы понимаете, что это расследование убийств? Вы утаили от следствия важную информацию и собирались в монастырь за… за уликами! Вы вообще соображаете, что делаете? С вас еще подозрения не сняты! Что вы себе позволяете?

– Не кричите на меня. После разговора с настоятельницей я бы сразу связалась с вами.

– С чего вы взяли, что она отдала бы вам предметы из клада?

– Во-первых, еще неизвестно, из клада ли они, а во-вторых… ей позвонил отец Игнатий.

– Что?? Тут еще и отец Игнатий? Вы со всем городом уже скооперировались за спиной у следствия?

– Люди просто… просто не боятся, когда с нами разговаривают. И вы… вы работаете так, как учили, опрашиваете свидетелей и так далее. А мы… мы разговариваем с людьми. В этом и заключается огромная разница. Не обижайтесь, но ваши полицейские не пошли разговаривать по душам с хозяевами кафе и гостевых домов…

Стрельников устало махнул рукой: – Вы допрыгаетесь, Таисия Александровна. Вся ваша веселая компания допрыгается. Вы не понимаете, что играете с огнем.

* * *

Тимофей лежал на кровати с бледным, почти серым лицом.

– Как дела? – Вынырнула Грайлих из-за плеча следователя.

– У меня всё болит… Что вы здесь делаете?

– Я должен задать тебе пару вопросов. – отодвинул актрису Стрельников. – Что ты ел или пил?

– На завтрак я съел два бутерброда с колбасой, выпил кофе. И взял с собой термос с кофе, ну, типа, вместо обеда. Я ж в обед поехал к дяде Андрею, обещал прополоть грядки. Они старые же, ну, типа, сил нет. А потом я опять на работу.

– В усадьбе что-то пил или ел?

– Нет, только в саду у дяди Андрея немного кофе. Я перекапывал