Токсичный - Николь Бланшар
Я закидываю сумку на плечо и иду к входной двери, уже мысленно составляя план побега. Возможно, я отправлюсь в Мексику или в другое место, где яркое солнце поможет мне развеять тоску.
Я бы даже не заметила рисунок, если бы он не был приклеен скотчем к двери прямо на уровне моих глаз. И я знаю только одного человека, который мог бы это сделать.
Глядя на рисунок, я не замечаю, как начинаю судорожно шептать:
– Нет, нет, нет, нет…
Мои слова звучат все громче, пока я не срываюсь на крик, захлебываясь от слез. На этом рисунке я изображена в день, когда посетила его тюремный отсек. Я стою за решеткой: мои глаза блестят, а руки сжимают металл, словно в любовном порыве.
Я убеждена, что это всего лишь плод моего воображения, как ночной кошмар, который кажется явью. Я не могу поверить в то, что Грэйсин действительно стоит в дверях, пока он не произносит мое имя.
Глава 14
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, будто могу найти ответ в окружающем пространстве. Но это уже не имеет значения. Я понимаю, почему он здесь, и солгала бы, если бы сказала, что не ожидала его увидеть снова.
Когда он заходит внутрь и закрывает за собой дверь, я замечаю, что он сменил одежду. На нем больше нет привычной тюремной формы. Я щурюсь, пытаясь разглядеть, во что он одет, пока он не выходит на свет. И тут до меня доходит. Эти брюки кажутся мне очень знакомыми, потому что я каждый день вижу их на работе. Не нужно быть гением, чтобы понять: человек в этих брюках сбежал из машины скорой помощи, забрав их у офицера, который ехал с ним.
– Ты… – я проглатываю ком в горле и задаю вопрос, от которого все внутри переворачивается. – Ты убил их?
Грэйсин удивленно поднимает бровь и после небольшой паузы отвечает:
– Нет, я их не убивал.
Если бы я не знала его лучше, то сказала бы, что его голос звучит почти устало. Однако это не так. Его энергия словно волнами расходится по прихожей, заставляя мой пульс биться в такт с ней. Адреналин поднимается по моим венам и воспламеняет кровь.
Когда он приближается, я отступаю, не сводя с него глаз, и, охваченная яростью, ищу, чем можно защититься. Я измучена тем, что в этом доме меня постоянно преследуют и что такие люди, как он, запугивают и мучают меня. Поэтому вместо того, чтобы убежать, я бросаюсь на него. Грэйсин оказывается не готов к такому порыву и не успевает среагировать. От моего толчка он отступает и натыкается на стену, фотографии с которой падают на пол, осыпаясь дождем битого стекла. Грэйсин поднимает руки, чтобы защитить свое лицо, а я бросаюсь на него с кулаками, выплескивая всю свою ярость и разочарование. Я наношу удары и царапаю каждую часть его тела, до которой могу дотянуться. Из моей груди вырываются нечленораздельные звуки, и вскоре я начинаю задыхаться от напряжения. Я впиваюсь ногтями в его щеку и шею, но, что-то пробормотав, Грэйсин легко перехватывает мои запястья и прижимает меня бедрами к дивану.
– Зачем ты пришел? – кричу я. – Я вытащила тебя из тюрьмы, ты добился своего!
Внезапно он замирает и прижимается ко мне так близко, как только может. Мое сердце начинает биться чаще, а пульс ускоряется.
– А что, если я хочу тебя? – тихо спрашивает он.
Я открываю рот, но на этот раз не могу подобрать слова для ответа. Ведь это было последнее, что я ожидала от него услышать. А когда мне удается заговорить, мой голос звучит как хрип.
– Ты с ума сошел? – спрашиваю я, пытаясь отстраниться от него. – Ты приперся сюда после всего, что натворил, и ради чего? Ради секса? Да пошел ты!
– Пойдем со мной, – говорит он, не обращая внимания на мои вопросы, и в моем мозгу словно происходит короткое замыкание.
– Что?
Его хватка на моих запястьях ослабевает.
– Пойдем со мной. Давай уедем вместе.
– Ты же несерьезно! – восклицаю я. – Ты только что убил человека! Я ни за что и никуда с тобой не пойду.
– Я абсолютно серьезен, – говорит он. – Ты не можешь оставаться здесь, так что пойдем со мной. Я могу обеспечить твою безопасность.
– Обеспечить мою безопасность? Ты скрываешься от полиции, а я только что помогла тебе сбежать из тюрьмы.
У меня вырывается смешок, и, согнувшись пополам, я прячу лицо у него на груди, не в силах сдержать переполняющие меня эмоции.
– Полагаю, это означает, что мне тоже придется скрываться от копов.
– Тогда тем более, бежим со мной, – предлагает он, приподнимая мой подбородок.
Я не успеваю ответить на его вопрос, потому что в этот момент в парадную дверь входит Вик. Кажется, мое сердце перестает биться, а тело деревенеет, но Грэйсин без колебаний закрывает меня собой, защищая от мужа.
Только не это!
Когда Вик наконец замечает нас в гостиной, он тяжело вздыхает, и его глаза расширяются. Если бы обстоятельства не были столь серьезными, выражение его лица можно было бы назвать почти смешным. Его щеки краснеют от гнева, а в уголке виска начинает пульсировать вена. Он делает шаг вперед и натыкается прямо на кулак Грэйсина.
Я и раньше подозревала, что он способен на насилие, но даже в самых страшных своих кошмарах не могла представить, как он будет избивать Вика. Звук ударов кулаков о плоть вызывает у меня воспоминания о том, как со мной обращался Вик. Мой внутренний голос настойчиво призывает вмешаться и остановить Грэйсина. Я знаю, что мы можем просто уйти, но не могу заставить себя произнести эти слова. Вместо этого я испытываю болезненное, извращенное удовлетворение от звука каждого удара. Я даже не думала, насколько нуждаюсь в этом.
Буквально через несколько секунд лицо Вика заливает кровь, один глаз начинает заплывать, но Грэйсин продолжает наносить удары.
– Ты, чертов кусок дерьма! – кричит он, с трудом поднимая безвольное тело Вика. – Ну, как ты себя чувствуешь, ублюдок?
– Да пошел ты! – кричит Вик, сплевывая кровь и зарабатывая еще один удар.
Раздается хруст, и он вскрикивает. Его голова запрокидывается назад, а из носа хлещет
